В результате такой внедряемой сверху сексуальной революции произошла ломка многих социальных и нравственных норм, существовавших до этого в русском обществе. Вильгейм Райх, посетивший Россию после Октябрьской революции, писал: «Сексуальный кризис» на этот раз не щадит даже и крестьянство. Подобно инфекционной болезни, не признающей «ни чинов, ни рангов», перекидывается он из дворцов и особняков в скученные кварталы рабочих, заглядывает в мирные обывательские жилища, пробирается и в глухую русскую деревню… От сексуальных драм «нет защиты, нет затворов». Было бы ошибкой воображать, что в его темных безднах барахтаются одни представители обеспеченных слоев населения. Мутные волны сексуального кризиса все чаще и чаще захлестывают за порог рабочих жилищ, создавая и здесь драмы, по своей остроте и жгучести не уступающее психологическим переживаниям «утонченно-буржуазного» мира».
Правда, потом, разрушив старые социальные отношения, коммунистические вожди спохватились и стали втискивать секс в новые рамки, но уже на базе коммунистической идеологии. Семья была объявлена ячейкой общества, а внебрачный секс был объявлен вне закона. Нарушителей всенародно «прорабатывали» на собраниях трудовых коллективов и лишали партийного билета. Все, что могло предложить партийное руководство своему народу, – это раз в году дать путевку в санаторий, в котором начальство сквозь пальцы смотрело на внебрачные связи. Остальные же 11 месяцев в году супругам предписывалась исключительная верность, причем желательно в одной, миссионерской позиции. Все остальные формы половых сношений сухим языком милицейского протокола назывались «вступлением в половую связь в извращенном виде».
В конце 60-х – начале 70-х годов на Западе прокатилась мощная волна Второй сексуальной революции, которая в начале 90-х годов докатилась и до России. К несчастью, это важное и полезное по своей сути событие совпало с такими неблагоприятными общественно-экономическими событиями, как разрушение политической и экономической структуры государства, беспрецедентным ростом преступности, коренной ломкой моральных норм. В результате сексуальная революция скатилась к эротической или даже порнографической, покалечив при этом тысячи молодых, неокрепших душ.
Будущее традиционной семьи (муж, жена, дети) видится социологам весьма проблематичным, так как центробежные тенденции склонны выводить из семьи как женщину, так и мужчину. Благодаря научно-техническому прогрессу, оба супруга могут прекрасно существовать независимо один от другого.
Женщины получили возможность заниматься бизнесом и занимать высокооплачиваемые профессии, что придало им финансовую самостоятельность, а комфортабельные условия жизни в современных городах исключили необходимость обращаться к мужской физической силе (не надо колоть дрова, носить воду и выбивать ковры – с этим справляются газ, водопровод и пылесос).
Мужчины, благодаря автоматическим стиральным машинам, микроволновым печам и фирмам, обеспечивающим интимные услуги с доставкой на дом, тоже научились обходиться без жен. Нерешенным остается пока вопрос воспитания детей, но с этой проблемой в принципе могут справиться ясли и детские сады, да и рождаемость в высокоразвитых странах неуклонно снижается.
В итоге традиционная семья неуклонно разрушается, неуклонно растет число разводов и людей, не желающих вступать в брак, а взаимодействие между мужчинами и женщинами сводится к сексу, бизнесу или интеллектуальному общению. Если добавить к этому все возрастающее число однополых семей (геев и лесбиянок), то будущее традиционной формы ячейки общества покажется весьма мрачным.
Родительская модель
Родители внушили мне уважение к браку, поэтому я всякий раз выходила замуж. А теперь меня называют блудницей.
Элизабет Тейлор, после седьмого замужества
Взаимоотношения супругов в семье очень сильно зависят от отношений, которые были между их собственными родителями. Пока дети растут, они невольно «впитывают» стиль отношений между отцом и матерью, вплоть до мелочей, до тона голоса. Тип отношений между родителями неосознанно принимается ребенком за образец поведения, которого он впоследствии будет придерживаться. Если отец уважал мать в семье, никогда не повышал на нее голоса, то таким же образом инстинктивно будет поступать и мальчик, когда вырастет. Если в доме хозяйкой была мать, то и девочка впоследствии будет стараться управлять своим мужем. Если «идеальные» модели отношений, скопированные в собственных семьях, у молодоженов совпадают, то семья их будет устойчивой, если же нет, то неминуемы ссоры и семейные неурядицы.
Например, если в родительской семье жениха царил домострой и авторитарный режим управления, где слово отца было законом, а в семье невесты, наоборот, неформальной главой семьи, принимающей все ответственные решения, была мать, то очень скоро между новыми супругами начнутся споры и выяснения отношений на тему «кто в доме хозяин». Если же мать невесты обожала своего супруга, смотрела на него «снизу вверх», прощала измены и беспрекословно признавала его главенство, другими словами, модели семейных отношений молодых супругов точно подходят друг к другу, как ключ к замку, то отношения в новой семье будут отличаться устойчивостью.
Подтверждений такому положению вещей множество. В интервью газете «Декамерон» драматург Виктор Мережко рассказывал о себе, своей жизни, своих родителях. Вот как он говорит о своем отце: «Это был удивительный человек, настоящий казак – с широкой разгульной душой, яркой внешностью, фигуристый. В моей памяти он остался как Григорий Мелехов из «Тихого Дона». Был полуинтеллигентом, заведовал сепаратным пунктом на селе. Брал к себе на работу только красивых женщин, до которых был весьма охоч.
– Как рано вы узнали, что у отца есть другие женщины?
– Родители ссорились по ночам, иногда очень громко. Эти ссоры, как правило, совпадали с появлением в сепаратном пункте у отца очередной красотки. А маму мы очень жалели. Для меня она была святая, и вот это трепетное отношение сохранилось у меня ко всем женщинам моей жизни.»
Такое двойственное отношение к женщинам: с одной стороны, обилие сексуальных связей, а с другой, уважение к жене, смешанное с неосознанным чувством вины перед ней, осталось, по-видимому, у В. Мережко на всю жизнь. Это подтверждают выдержки из его интервью:
– Что было дальше?
– Дальше я поехал учиться в Львовский полиграфический институт. Там-то и началось постижение секса – я менял девчонок как перчатки.
– Став мужем, вы изменили свой образ жизни?
– Ненадолго, соблазнов было слишком много, а я был молод и горяч. Моя Тамара оказалась замечательной женой – умной, тактичной, терпеливой… Когда она видела, что со мной что-то происходит, то говорила: «Витенька, иди к себе в студию, отдохни». (Именно студия, по словам Мережко, являлась местом встреч с женщинами. – Ю. Щ.).
– И она вас не ревновала?
– Наверное, ревновала и страдала, но ей хватало мудрости беречь покой в семье».
Несмотря на постоянные измены супруга, жена драматурга стойко переносила «загулы» своего мужа. Из интервью отчетливо видно, что разгадка такого «сверхтерпения» лежит в собственной семье Тамары, в которой она выросла. Ее родной отец ушел из семьи, и хотя мать вторично вышла замуж, но всю оставшуюся жизнь продолжала беззаветно любить своего первого мужа. Такой пример не мог не повлиять на взгляды молодой женщины. Она четко усвоила, что мужчина может уйти из семьи, а значит, нужно сделать все, чтобы удержать его, даже если для этого приходится закрывать глаза на его многочисленные измены.
