Ведь, как сказал сам Наполеон, правда – уже в своих мемуарах, писаных в изгнании-заточении, в Мире Людей есть всего две силы: Меч и Разум, и на каждом достаточно значительном промежутке пространства, времени и обстоятельств, Меч всегда оказывается побеждаемым Разумом.
Увы, но едва ли не самая лучшая мысль изо всех, пришедших ему в голову, осенила его слишком поздно: локомотив Истории унесся вперед, оставив осененного гениальной мыслью бывшего своего машиниста одиноко умирать на пустынном берегу острова св. Елены.
Как сказал через полтораста лет после смерти Наполеона гуру менеджментологии Фредерик Уинслоу Тэйлор, «не из каждого состояния можно перейти в желаемое».
Победоносное размахивание «мечом» кружит голову состоянием сродни алкогольному опьянению.
Выход из него – или перманентный запой, или – мучительное протрезвление.
Когда дров-то уже наломано-переналомано.
Наполеон, несший освобождение старушке-Европе от заскорузлости феодализма, был победителем: над чванством родовитых и бесправием безродных; над косностью уклада жизни и над мракобесием доставшихся в наследство от средневековых дедов-прадедов порядков.
Такого Наполеона-Победителя приветствовали передовые умы Европы и Мира.
Такому Наполеону-Победителю посвятил свою Героическую симфонию Бетховен.
Но самому Наполеону этого показалось мало.
И он решил стать Победителем над всем Миром Людей.
Пойдя с Мечом на Разум.
И Мир Людей, вооружившись Разумом, лишил малейших шансов на окончательную победу зарвавшегося в своих притязаниях на всемогущество маленького человека с большущими амбициями.
Людвиг Ван Бетховен собственноручно зачеркнул сделанное им посвящение Наполеону на титульном листе партитуры своей симфонии № 3 ми-бемоль мажор, op. 55 – «Героической».
Не изменив при этом в ней самой ни одной ноты.
Только посвящение (см. фото ниже).
Титульный лист симфонии № 3 – «Героической» (1804 г.) Людвига ВанБетховена. (Photo license by Creative Commons Attribution-Share Alike)
Гений музыки отвернулся от Лидера политической жизни Европы и Мира, как только тот стал превращаться в то, что принято называть злым гением.
Последнее двухсловное словосочетание не имеет права на существование.
По простой причине.
Гений – это тот, кто открывает собой эпоху.
Если принято считать, что в философии была эпоха до Сократа и существует эпоха после Сократа, то это означает, что Сократ – гений.
В философии.
Если принято полагать, что в музыке была эпоха до Моцарта и существует эпоха после Моцарта, то это означает, что Моцарт – гений.
В музыке.
То есть, вполне можно сказать, что Сократ – это Моцарт в философии, а Моцарт – это Сократ в музыке.
Для того чтобы стать гением, необходимо не просто создать что-то новое, а совершить прорыв за бастионы того, что ранее считалось невозможным, недоступным, невероятным.
Как сказал в одной из своих книг Билл Гейтс, приятно совершать невозможное.
При всей кажущейся абсурдности этого высказывания, в нем заложена вполне конструктивная идея: то, что было невозможным вчера, совершенно не обязательно является таковым сегодня.
Меняются условия, обстоятельства, факторы влияния на происходящие процессы, меняя тем самым и их ход, и их исход.
Невозможным – навсегда – остается лишь то, что не согласуется с объективными Законами.
Однако каждый конкретный объективный Закон имеет границы действительного своего применения, за которыми он перестает быть Законом, утрачивая какую бы то ни было «законную» силу.
Именно поэтому открыватель любого объективного Закона, формулируя его, обязан указать те пределы действительности (времени, места, условий и обстоятельств), в которых он действует. В противном случае такой Закон вырождается в абсурд.
Прорыв за границы ранее невозможного возможен.
Это – закон.
Объективный.
Однако он, как и любой другой его сородич, имеет границы действительного своего применения.
Они там, где начинается «запретная зона», очерченная другими объективными Законами.
Применительно к человеческой деятельности Закон возможности прорыва за пределы ранее невозможного может быть сформулирован так: нет предела возможностям человека в создании нового, не нарушающего объективных Законов.
Тем не менее, при всем неизбывном многообразии родов, видов, направлений приложения человеком его усилий, существуют две сферы человеческой деятельности, в которых принципиально невозможно создать что-то новое.
Это – глупость и подлость.
Как сказано в фильме «Андрей Рублев» Андрея Тарковского, «все глупости и подлости род человеческий уже давно совершил и теперь их только повторяет».
Каждый претендующий на звание великого глупца или же великого подлеца может не беспокоиться: все лавры первенства в этих отраслях деятельности уже давным-давно распределены.
После Герострата, Каина, Иуды, Калигулы и Нерона все их последователи и подражатели – лишь жалкие эпигоны.
Да, действительно, каждый из названных лидеров в области глупости или подлости или того и другого вместе – выдающийся.
Поскольку выпирает. На ровном месте.
Как, например, чирей. На, допустим, спине.
Однако, плох тот чирей, который не мнит себя пупом.
Каждый выдающийся глупец или подлец мнит себя гением.
Пусть даже и злым.
Помните? У Лермонтова? В «Демоне»?
«Я тот, чей взор надежду губит, Я тот, кого никто не любит».
Как те существа, что изображены на гравюре (см. ниже).
Мартин Шонгауэр. «Святой Антоний Великий, избиваемый демонами» (1480 г.)
Смею Вас заверить, уважаемый/уважаемая Читатель/Читательница: ничего демонического ни в одном из даже самых выдающихся глупцов и подлецов нет.
Как личность каждый из них – вполне заурядная посредственность.
Что их самих и бесило.
