Если Добро и Зло суть понятия абсолютно относительные, то «это, кажется, варьянт изречения того кафра или готтентота, который говорил миссионеру, что он отлично понимает разницу между Добром и Злом: Зло – это когда у меня уведут моих жен и коров, а Добро – это когда я уведу чужих» (заимствовано из «Трех разговоров о войне, прогрессе и конце всемирной истории, со включением краткой повести об Антихристе с приложениями» Владимира Сергеевича Соловьева).
На самом же деле Добро и Зло настолько же относительны, насколько относительны Небо и Земля, то есть, относительно относительные.
Если бы Небо и Земля были бы абсолютно относительными, например, для пилотов воздушных лайнеров, то ни один авиапассажир не приземлился бы живьем в пункте назначения.
Человечество – пассажирство аэробуса Истории, бразды управления которым оно вручает своим пилотам-лидерам.
Если же пилот теряет ориентацию в системе координат «Добро – Зло», то аэробус Истории со всем своим пассажирством входит в крутое пике, выбраться из которого ой как непросто!
Поскольку не следует без крайней нужды оказываться в той ситуации, благополучный выход из которой более чем проблематичен, постольку следует все же найти индикатор отличия Добра от Зла.
Прочный.
Надежный.
Достоверный.
То есть, такой, показаниям которого можно доверять.
Первое, что сразу же приходит на ум – это обратиться к Священным Книгам религий.
Желательно – мировых.
Или – хотя бы достаточно древних и достаточно распространенных.
То есть, выдержавших испытание Временем.
И тут нас постигает горькое, нет – горьчайшее разочарование.
Да, конечно, и в Авесте, и в Артхе, и в Библии, и в Ведах вообще и в Ригведах в частности, и в Дхарме, и в египетской Книге Мертвых, и в Кефалее, и в Кодзики и в Никон-сëки, и в Коране, и в Талмуде, и в Торе о Добре и Зле речь таки идет.
Постоянно.
Это – «таки да».
В Библии, например, слово добро встречается 65 раз как самостоятельное и 249 раз как входящее в состав других слов, как то: добровольный, добродетельный, доброхотный, доброжелательный.
Слово же зло применяется в Библии 166 раз как самостоятельное и 723 – как часть других слов, а именно: злодеяние, злодей, злословие.
Правда, из этих 723-х случаев употребления такого буквосочетания как зло, в сорока случаях говорится исключительно про ко злов.
А вот определенй Добра и Зла в Библии нет.
Как, впрочем, нет их и во всех других священных книгах всех других достаточно известных религий.
Есть в них только призывы.
И – наставления.
И – заветы.
Следовать Добру и не следовать Злу.
Возлюбить Добро и возненавидеть Зло.
Содействовать Добру и препятствовать Злу.
В конце концов, различать Добро и Зло.
С указанием соответствующих наказаний, вплоть до «язв египетских».
За несоблюдение.
Указанных призывов, наставлений и заветов.
При полном отсутствии всякого присутствия определений Добра и Зла.
О чем это говорит?
Прежде всего, о понимании.
Авторами Священных Книг.
Меры ответственности.
За возможные ошибки.
В определениях таких взрывоопасных категорий, как Добро и Зло.
А ну как ошибись здесь!
Что будет?
Будет то, что Мир Людей содрогнется.
И – перевернется.
С ног на голову.
И – вывернется.
Наизнанку.
И попробуй-ка потом вернуть его в исходное положение!
Дудки-с.
Надрывно дудящие вместо «Триумфального марша» из оперы Джузеппе Верди «Аида» «Траурный марш» Вильгельма Рихарда Вагнера из его оперы «Гибель богов».
То есть, хотелось сыграть «за здравие», а получилось – «за упокой».
Для того же, чтобы такого не случилось, авторы сакральных книг, не сговариваясь, но все, как один, гибко и осторожно обошли «острые углы» такого краеугольного камня Человеческого Мироздания, каковым является соотношение между Добром и Злом.
Предоставив тем самым возможность набивать себе синяки, ссадины и шишки об этот пресловутый краеугольный камень всем отчаянным любителям острых интеллектуальных ощущений.
Чем те не преминули воспользоваться.
Радостно, самозабвенно и тщеславно.
Наплодив при этом кучу-малу всевозможных определений Добра и Зла.
И вывалив всю эту кучу на ни в чем не повинные головы читателей.
Пусть, дескать, посушат себе мозги на горячих угольях суждений, услужливо предоставляемых авторами определений.
В.В. Маяковским, например.
В его поэтическом опусе под многозначительным и не менее много– обещающим названием: «Что такое хорошо и что такое плохо?».
Читаем.
Дословно.
Писýемое как нетленное.
И – незабвенное.
«Если мальчик любит труд, тычет в книжку пальчик, это значит хорошо, он хороший мальчик».
Не правда ли, сколько тут возникает пикантных поводов для различных соображений по написанному поводу?!
В частности: если мальчик любит любой труд, то он – кто?
Когда и где в последний, или – хотя бы в первый, или же – на худой конец – в первый и последний раз Вы видели такого мальчика?
Еще и пребывающего при этом в здравом уме и в трезвой памяти??
А насчет его пальчика, это Вам как?
Какой открывается беспредельный простор для полета человеческой мысли!
По поводу мальчика с его пальчиком.
Однако оставим сии экзерсисы на совести породившего все это псевдопролетарсого поэта.
Ведь не поэты и не мальчики, но достопочтенные мужи с ученым видом знатоков пишут в философских словарях и энциклопедиях, например, что зло – понятие нравственности, противоположное понятию добра, означает намеренное, умышленное, сознательное причинение кому-либо вреда, ущерба.
То есть, согласно философско-энциклопедического определения, «кому-либо» причинять «вред, ущерб», это – зло, а «чему-либо», получается, не зло.
Значит, уничтожать и загаживать реки и речушки, леса и перелески, озера и бочажки не есть Зло, ведь все они – не «кто-либо», а «что-либо», и, соответственно, на них нисколько не распространяется запрет на причинение им «вреда, ущерба»!
