Соответственно, такой лидер изо всех своих сил стремится противиться этому процессу.
Ведь для него значительно предпочтительнее обделывать свои шкурные делишки втуне, в сакральной таинственности происходящего в пространных его чертогах, в растянутом до пределов вечности – как он считает – времени властвования.
Его и его наследников.
Да, он отнюдь не прочь покрасоваться в лучах софитов, но – лишь в им самим определенных позах и ракурсах, в выгодном для него месте и свете и – в специально подготовленный им для этого момент.
Так, чтобы нужный для сотворения, поддержания и укрепления исключительно позитивного имиджа лидера «рояль в кустах» всегда находился под рукой и «легким движением руки» из них выдвигался.
Заурядный, посредственный лидер привык действовать не просто на публику, а на «пипл, который хавает», и который можно «развести, как котят».
Если же он при этом и сообразуется с чем-либо, кроме своих собственных амбиций и своих же безудержных аппетитов, то только лишь с теми низменными инстинктами толпы и с ее же примитивными вкусами, которым он же всячески потакает.
Именно такое его поведение обеспечивает ему возможность взгромоздиться на взлелеянный им в мечтах пьедестал власти.
Превратить людей в толпу, и – делать с ней все, что ему взбрыкнется – таковы примитивные соображения заурядного, посредственного лидера.
На самом же деле такой алгоритм мышления и действия действительно может обеспечить желаемый результат, но – лишь в локальном временнóм интервале.
По его истечении эйфория опьянения толпы – приятными для слуха словами и ласкающей взор харизмой лидера – сменяется жесточайшим похмельным синдромом.
Та же самая толпа и сбросит лидера.
Даже самого велеречивого и харизматичного.
Сразу же, как только в нем разочаруется.
А, разочаровавшись, – растопчет.
Раздавит.
Порвет на куски.
Неистово.
Остервенело.
Осатанело.
Если и не физически, как это произошло, например, с Бенито Муссолини и Николае Чаушеску, то, по крайней мере, политически, превратив бывшего лидера в «живой труп».
Примеры подобного случившегося нет смысла приводить: они и так у всех – в ближайших отсеках памяти.
Как написала в одном из своих стихотворений Лина Костенко, не дай вам Бог быть лидером толпы.
Заигрывать с толпой – все равно, что сюсюкаться с крокодилом: до поры – до времени все будет прекрасно и – ко взаимному удовольствию.
Однако в один прекрасный, то биш, ужасный момент это удовольствие оборачивается трагедией.
Для сюсюкающего.
Да, безусловно, управлять толпой несравненно легче и удобнее, чем возглавлять самостоятельных, само/достаточных, суверенно мыслящих личностей.
Как сказал Лао-цзы, трудно управлять народом, который много знает и много понимает.
Соответственно, легко – когда наоборот.
Ведь уровень интеллекта толпы, как заметил Гюстав Лебон в своей нашумевшей на весь мир «Психологии толп», определяется уровнем интеллекта самого глупого человека, входящего в состав этой толпы.
Однако так же легко, как толпа подчиняется лидеру, произносящему слова, созвучные с ее настроением, она меняет полярность своей экзальтации по отношению к нему, если ей вдруг что-то не понравится в нем.
От: «Ах, смилуйся, отец наш! Властвуй нами!», – и до: «Вязать его, точить! Да сгинет род Бориса Годунова!» (см.: Пушкин А.С. «Борис Годунов»).
То есть, одни и те же люди из толпы в наикратчайший срок могут поменять свое отношение к лидеру.
На прямо противоположное.
От восторга и восхищения до проклятия и ненависти.
Такова цена «отолпизации» лидируемых лидером.
Недальновидным.
А посему – заурядным и посредственным.
Каких – хоть пруд пруди, хоть запруду из них строй.
Непроницаемую для живительных потоков разума.
Толпа – наиненадежнейшая опора для лидера.
Фрагменты толпы, в которые превращаются люди в толпе, зыбки непостоянны и ненадежны в своих настроениях.
Толпа тотчас же перестает быть опорой для лидера, как только он «дает слабину», и – в лучшем для него случае – просто бросает его в одиночестве на произвол его судьбы, в худшем же – расправляется с ним.
Как с не оправдавшим ее – толпы – надежд и чаяний.
Жестоко.
И – беспощадно.
Ориентирующийся на толпу лидер в долгосрочной перспективе – крайне неэффективный.
Апелляция к возбуждающим толпу до состояния экзальтации лозунгам, на манер: «Даешь!» и «Долой!», – к инстинктивным побуждениям из разряда «Отнять и разделить!», – сегодня ни у одного мыслящего человека не вызывает никакой ответной реакции, кроме, пожалуй, рвотной: «Что? Опять??».
Ведь все это уже было.
В Истории.
Неоднократно.
С неизменно плачевным окончательным результатом.
Настоящий Лидер не апеллирует к инстинктам.
Тем более – низменным.
Тем паче – толпы.
Незаурядный, не посредственный лидер опирается в своих действиях не на позывы – свои собственные и – толпы, а на понимание действительных интересов людей как личностей.
Он не потакает убогим вкусам, делающим людей равными – на уровне ниже пояса.
Он не заискивает ни перед кем и не довлеет ни над кем.
Он – ничей не раб и ни над кем не тиран.
Он – равноудаленный от зловонных трясин глупости, дурости, алчности, подлости.
Для чего в своих действиях он сообразуется не с сиюминутными интересами – своими собственными и лидируемых им, не с так называемой политической целесообразностью, а с тем, что принято называть перспективой.
Перспективный лидер – не популист, коим управляет хлыст вдрыск пьяного кучера, не волюнтарист, коего направляет подхлестнувшая ему под хвост вожжа, а тот, кто видит достойную цель, знает достойный к ней путь, замечает и преодолевает опасности, подстерегающие его с разных сторон на пути к этой цели.
Его не соблазнят заманчивые искушения, сулимые ему его статусом.
Ему претит безудержное восхваление его достоинств – как мнимых, так и действительных.
Он питает откровенную брезгливость ко всякому проявлению лести, подхалимства и угодничества.
К нему не прилипает грязь наветов и сплетен, инсинуаций и диффамаций.
