– Нет, – успокоил его Мак. Андреа сидела в соседней комнате и слушала. – Крови не будет, потому что покажу тебе, как это делать правильно.
Мак понимал, что если он сейчас хоть капельку порежет Джеймса, их бритье будет окончено. Джеймс хихикал.
– Щекотно, – пожаловался он.
– Дай руку.
Мак брил Джеймса его собственной рукой с зажатым в ней лезвием, и, наконец, все лицо было выбрито.
– Обошлось без порезов, – сказал Мак. – Хотя иногда порезы будут. И это не страшно, поскольку они небольшие.
Мак показал Джеймсу, как побрызгать лицо водой и нанести лосьон.
– Некоторые используют после бритья туалетную воду, – пояснил Мак. – Но я так не делаю.
– Да, – поддержал его Джеймс. – Я тоже.
– Ну что, старина, посмотрись в зеркало. Ты чисто выбрит.
– Чисто выбрит, – повторил Джеймс. Потрогал лицо. Его нежные усики исчезли.
– Через пару дней мы это повторим, – сказал Мак. – Ты не против?
Джеймс молча кивнул.
– Покажешься маме?
Джеймс пулей выскочил из ванной.
– Чисто выбрит, мам, – заявил он. – Обошлось без порезов.
Андреа, которая, примостившись на кровати с журналом, делала вид, что читает, поднялась.
– Какой ты симпатичный, – сказала она и коснулась его лица. – Это Мак научил тебя бриться?
Джеймс гордо кивнул. Мать обняла его, и тут он обернулся и чмокнул Мака в губы.
– Ему уже лучше, – ответил Мак. – Андреа справляется.
– Значит, ты снова меж двух огней, – покачала головой Лейси.
– Люблю их обеих, – вдруг проронил Мак.
– Можешь считать меня вздорной старухой, но сдается мне, ни одну из них ты по-настоящему не любишь.
– Да нет же, люблю, – возразил Мак. – Я точно люблю Марибель. А Андреа… Она особенная. Я люблю Андреа. Другого слова не подберешь. Хотя я испытываю к ней не то же самое, что к Марибель. И все же оба эти чувства похожи на любовь, Лейси.
– Если бы ты хотел жениться на Марибель, то давным-давно сделал бы это. Но собственно, зачем тебе? Ты и так снимаешь все пенки. Что касается Андреа… Думаешь, я поверю, что ты на ней женишься? Да ни за что на свете! Вся эта канитель у вас началась задолго до Марибель.
– Неправда, – насупился Мак. Иногда он воображал, как приедет в Балтимор, чтобы жить с Андреа. Женится на ней, взвалит на свои мужские плечи часть ее ноши и станет отцом для Джеймса – или хотя бы дядей. Но вдруг Лейси права и это лишь праздные мечты? С другой стороны, немыслимо представить, что он больше никогда с ней не увидится, а ведь если он женится на Марибель, с Андреа придется распрощаться. – Проблема в том, Лейси, что я не знаю, как мне поступить.
– Остаюсь при своем: ты не любишь ни одну, ни другую. Знаешь, встретив Максимилиана, я поняла: это единственный подходящий для меня человек. И никого больше у меня не было, даже когда Максимилиан ушел на войну.
Мак запустил пятерню в волосы.
– Знаю, – ответил он. О браке Максимилиана и Лейси можно было слагать легенды. Как и о браке его родителей, и Билла с Терезой. Они были созданы друг для друга, предназначены судьбой. Засыпая, они держались за руки. У Мака не укладывалось в голове, как можно быть счастливым двадцать четыре часа в сутки на протяжении сорока пяти лет. – А может, ты и права. Наверное, я не люблю ни ту, ни другую.
Впрочем, сказав это, он понял, что соврал. Он точно любил двоих.
Позже в тот вечер Мак заглянул в отель, чтобы проведать Тайни и узнать, как дела.
– Все тихо? – поинтересовался он.
Тайни отвлеклась от книги. «Сто лет одиночества», вполне в духе немногословной, погруженной в себя девушки. Ее называли Крохой за тоненький голосок, который, казалось, долетал откуда-то издалека, как будто из иного измерения.
– Супруги из четвертого устроили скандал. Мне уже пожаловались из номеров три и пять.
– Что ты ответила?
– А что тут ответишь?
– Ну, ты должна была им что-то сказать.
– Я сказала, что если так будет продолжаться, я позвоню управляющему. – Тайни в кои-то веки улыбнулась. – То есть вам.
– Хорошо. Разберусь по пути домой.
Стараясь не шуметь, Мак пошел по дощатому настилу, честно собираясь наведаться в четвертый номер, однако, проходя мимо двери Андреа, не смог совладать с искушением и тихо постучал. Пару секунд спустя она его впустила. В комнате царил мрак. Андреа уже легла спать. На ней ничего не было, кроме белой хлопковой футболки и белых трусиков.
– Ты что так поздно? – спросила она, обняла его за шею и поцеловала.
– Еще только десять. – Ощутив округлости ее тела сквозь тонкую материю, он возбудился. Мак сел на постель и, притянув к себе Андреа, усадил ее к себе на колени и поцеловал. На этой стадии она обычно отстранялась, но сегодня вдруг сделала встречное движение языком. Заерзала, запустила руки ему под рубашку. Мак опрокинул ее на кровать.
– Я ждал этого с тех самых пор, как ты здесь появилась, – жарко выдохнул он.
Андреа провела ладонью по его напряженным чреслам. Мак застонал и впился губами в ее шею. Он опустился на Андреа и стал тихонько раскачиваться, приникая к ее нежным бедрам. Тяжело было сдерживаться, он едва не сходил с ума. Невольная поспешность могла ее отпугнуть. Мака бросило в жар, он снял рубашку, скользнул ладонями под ее футболку и стал ласкать полные груди. Коснулся губами соска, и тот затвердел. Андреа прижалась к нему бедрами.
– Ты меня впустишь? – спросил Мак. Схватил ладонью ягодицы под трусиками. – Впустишь?
Если бы сейчас она ответила «да», он пошел бы к Марибель и все ей рассказал. Так он решил.
– Нет, – нежно выдохнула Андреа ему на ушко. – Не могу.
– Можешь, – настаивал Мак. – Пожалуйста.
– Прости. – Андреа отстранилась, щелкнула выключателем. – Я увлеклась. Прости, пожалуйста.
Мак прищурился от хлынувшего со всех сторон света. Перевернулся на спину, слаксы спереди красноречиво вздулись.
– «Прости»? – повторил он, едва сдерживая досаду. Секунду полежал, кое-как перевел дух. Перед глазами все плыло. – Ты не представляешь, как это обидно.
– Не вини меня, ты сам пришел. Мог бы предупредить.
Мак кинул взгляд на поднятые жалюзи. Кто-то замер у окна и тут же отпрянул.
– Выключи свет, – сказал он. Подошел к окну, опустил жалюзи, торопливо накинул рубашку. – Все, мне пора. Увидимся завтра.
– Поцелуй меня на прощание.
Мак поцеловал ее.
– Я люблю тебя.
– Знаю, – тихо проговорила Андреа.
Мак сошел с террасы и ступил на дощатые мостки. В ритмичном плеске прибоя вдруг послышался едва уловимый звук, словно неподалеку плакала женщина. Маку очень хотелось поверить, что это крик чайки. Он замер, прислушался и явственно различил сдавленные всхлипы. «Марибель», – промелькнула шальная мысль. Мак завернул за угол, пытаясь представить, что увидел бы человек, заглянув в окно с улицы: он лежит на спине с обнаженным торсом и держит Андреа за руку, а сквозь штаны выпирает возбужденный член. «Боже, какой кошмар».
