Теперь, ввиду близящегося отцовства, все должно было измениться. Наконец-то через двенадцать лет фортуна подкинула Вансу что-то, чего нет у Мака: любимую женщину и ребенка. Спустя двенадцать лет Вансу удалось освободиться от проклятия Мака, его злобных чар. Теперь он свободен и начинает новую жизнь в роли отца и мужа.
Ванс внимательно перебрал свои вещи. Разложил по коробкам книги, упаковал чистую одежду, собрал кучу на стирку. Выбросил постер с Ванессой Уильямс и стопку автомобильных журналов. Повыкидывал пивные бутылки и обертки от замороженного бурито. Через две недели им с Лав предстоит перебраться в дом на Сансет-Хилл и начать новую жизнь в чистоте и порядке.
Копаясь в кухонных шкафчиках, он избавлялся от старой посуды со сколами и невзначай наткнулся на пистолет мистера Биба. В тот день, после разговора с Маком, Ванс сунул его в первый попавшийся кувшин. Снимал его с верхней полки, и вдруг что-то брякнуло – вот тут-то он и вспомнил про злосчастный пистолет. Никелированный, тридцать восьмого калибра. Взвесил его на ладони и ужаснулся. Хватило же дури навести на человека ствол! Ванс был себе отвратителен. Преступник. Шаблонный озлобленный негр. Но самое гадкое – Лав не знала ни о чем ни сном ни духом, пребывая в полной уверенности, что Ванс отослал ствол тому кошмарному типу по имени Биб.
Надо было срочно избавляться от этой грязной улики.
Да только не понесешь же пистолет на помойку вместе с битыми тарелками в пакете для мусора. А вдруг кто-нибудь найдет и вычислит Ванса по тарелкам? Выкидывать нельзя: надо что-то срочно придумать.
Ванс завернул пистолет в поношенное белье, сел в машину и отправился на «пляж толстух», куда можно было добраться лишь по проселочной дороге. Доехал до пляжа. Хорошая у него была машина, одно «но» – не ездил джип по песку. Подхватив сверток, Ванс вылез из авто.
Погода была сырой, туманной. Блеклое море гнало тревожную волну. Ванс пошел напрямик к кромке воды. Осмотрелся, нет ли поблизости рыбаков и собирателей устриц. Убедившись, что на пляже ни души, размахнулся и швырнул пистолет со всей силищи. А потом, присев на капот, стал смотреть на воду: не выплюнет ли упрямый прибой его жуткое подношение.
Хороший месяц октябрь! Хоть весь день просиди на полоске пляжа, не встретишь здесь ни души. Вансу нравились туман, прохлада и моросящий дождь, особенно теперь, когда у него появилась Лав. В эту зиму он каждый день будет приводить ее сюда любоваться океаном.
Ванс сел в машину и сдал назад. Обернулся, чтоб напоследок посмотреть на воду, как вдруг что-то блестящее вынесло на берег. Прищурился, вглядываясь. Начиналась изжога. Вынул из бардачка свои верные таблетки. Поставив машину на ручник, поспешил на пляж. На песке лежал пистолет.
Оставалось ехать на свалку.
Свалка кишела народом. Все волочили мешки, бутылки и банки в молочных поддонах, ветхую мебель. Весь летний мусор относился к контейнерам и рассортировывался для переработки.
На пассажирском кресле пристроился нежелательный пассажир – завернутый в тряпку пистолет. Ванс сто раз пожалел, что не догадался прихватить пакет – хоть чем-нибудь замаскировать предательскую железяку, – а завернул в белье.
Можно швырнуть пистолет в общий мусорный бак, здоровый, как дом на колесах, предназначенный для домашнего хлама. А можно отправить в контейнер для переработки железа. Нет, домашний хлам – даже не вариант, оружию там делать нечего.
Засунув под мышку закутанный ствол, Ванс направил стопы к контейнеру для вторсырья, как вдруг…
– Ванс?
Бледно-оранжевая копна волос с белой полоской. Ну вылитый скунс!
– Тереза!.. Привет.
Похоже, хозяйка отеля недавно плакала. С момента отъезда Сесили Тереза частенько была в расстройстве.
– Вот, пришла выбросить кое-что из старых вещичек Лейси, – сказала она. – Взять их не нашлось желающих.
– Жаль, – произнес Ванс.
Широкая, развевающаяся на ветру юбка чересчур экзотично смотрелась на свалке, куда выкидывают все подряд.
– Ну ладно, – пробормотал Ванс, – еще увидимся.
Ничто не укроется от внимательных глаз Терезы, привыкших находить везде сор. Она потянула за край материи, которая торчала из-под руки Ванса.
– А это что у тебя?
– Старое белье.
– То есть ты сюда притащился, чтобы выкинуть пару трусов?
– Да.
Тереза улыбнулась:
– Смешные вы, мужчины. А знаешь, отдай-ка его лучше мне на тряпки. Я всегда использую ветхое бельишко Билла.
Ванс вцепился в ствол мертвой хваткой.
– Нет, простите. Не пойдет.
Тереза продолжала тянуть.
– Да ну тебя!
– Нет!
Ванс пятился, пока не уперся ногами в капот «Датсуана». Открыл дверцу и сел в машину, прижав к себе пистолет. «Чудак в своем репертуаре», – скорее всего подумала Тереза. Не понять ей, что Ванс лишь пытался исправить былые ошибки.
Ванс поехал в город и припарковался у пароходной верфи. На горизонте виднелся полуденный паром. Рабочие с судоверфи отправились на обед. Ванс пошел за билетную кассу, где затаились скамейки с видом на гавань для тех туристов, кому хватит находчивости их обнаружить. Ловцы моллюсков снаряжали свои лодчонки, а в остальном и гавань, и пристань словно вымерли. Ванс встал на краю причала и заглянул в темную глубину. Затем вытащил из-за пазухи сверток и швырнул в воду. Сверток плюхнулся с убедительным шлепком и пошел на дно.
Ванс отдышался. Рядом не возник полицейский, чтобы выписать ему штраф, и не проплыл мимо пароход с семьюстами свидетелями его злодеяния. Вансу предстояло стать отцом живого существа, и он приводил дом в порядок.
Он прождал еще несколько минут, желая убедиться, что проклятущий ствол не всплывет на поверхность, пуская пузыри. И, уверившись в том, что его черная тайна скрылась навеки, направился к своей машине.
Пароходная верфь – то место, куда он причалил дюжину лет назад и где сошел на берег на полминуты позже Мака. Сколько дней и часов он оплакивал эту оплошность. Теперь же ему стало ясно: все это пустое. Он станет отцом. Отцом!
Ванс сел в машину и поехал прочь. Его жизнь начиналась с чистого листа.
Последнюю неделю на острове Марибель провела «в бегах». Это было своеобразным ритуалом прощания. Она металась по округе, подолгу и быстро, выжимая себя на все сто. Осень вошла в полную зрелость, по праву став лучшим временем года на Нантакете. Природа дышала цветом. Темно-красные восковницы на пустошах, пылающий огнем бересклет, янтарная трава на дюнах. Мари радовалась, что покидает Нантакет, когда все настолько красиво, ведь таким он останется в ее памяти. В иные дни она поражалась тому, что решила все бросить. В голове звучал немолчный вопрос: как можно отсюда уехать?
Марибель бегала по городским улицам. Не только по центральным, известным туристам, но и по узким петляющим переулкам. По Ярмарочной и Школьной, по Фермерской, Сосновой и Южной. Рассматривала старинные дома, сады, будто сошедшие с почтовых марок, пробегая мимо крылечек, «вдовьих площадок» и окон с фрамугами. Ей нравились названия некоторых владений: Остров справедливости, Левобережный, Отдельный мирок, Капитанская дочка и Слива морская, Плавучий, Няня-такет, Причуда Молли, Тип-топ, День независимости, Спаситель. «Прощайте».
