Вдруг ее озарило:
– Это же я рисовала! Правда? Я была художницей.
– Да, мама, ты художница, и очень талантливая.
Надеюсь, она заметила, что я говорю в настоящем времени, а не в прошедшем.
– Надо же, как во сне. Или в прошлой жизни.
Я кивнула – так оно и есть – и затаила дыхание в надежде, что за этим воспоминанием последуют и остальные. Увы! Мы будто перетягивали канат: с одной стороны я с папой, с другой – болезнь Альцгеймера, и обе команды не желали сдаваться. Не представляю даже, что при этом чувствовала мама, то выскальзывая из бездны беспамятства, то опять проваливаясь. И моменты, когда она осознавала, что с ней происходит, были самыми ужасными.
Я крепко обняла ее за плечи, а мама улыбнулась, однако свет понимания в глазах уже начал угасать. Она опять бросила взгляд на деревья и, прежде чем последовать за мной, сказала:
– Смотри, как чудесно преломляется свет!
Мысли о Джеке преследовали меня повсюду, даже на работе, заставляя умолкнуть на середине разговора, забыть о делах и бесцельно стоять в пустой комнате, уставившись в одну точку и поглаживая кончиками пальцев губы. Зашло так далеко, что Моник не вытерпела и со свойственной ей деликатностью заявила:
– Решено: уволю тебя со следующей недели.
Она непринужденно сделала глоток кофе. Я же поперхнулась, обжигая рот чересчур горячей жидкостью.
– Что?!
– Ничего личного, – извинилась она, мило пожимая плечами. – От тебя совершенно нет толку.
Не самая лестная оценка. И, между прочим, не совсем верная.
– Прости, – пробормотала я, извиняясь как за уже допущенные промахи, так и за грядущие, которых явно не избежать. – Я возьму себя в руки. Скоро все пройдет, потерпи еще чуть-чуть. Пожалуйста.
– Думаешь, его отъезд в Штаты исправит ситуацию? И твои чувства к красавчику из Америки волшебным образом испарятся? – Я уставилась на нее круглыми глазами – ведь никому и словом не обмолвилась, что между нами с Джеком что-то есть. – Считаешь меня старой и слепой? Я француженка! – Моник гордо выпятила грудь. – Такие вещи сразу вижу.
Казалось, что в тот вечер мы с Джеком поставили точку, поэтому его звонок несколько дней спустя явился полной неожиданностью. А первые слова так и вовсе поразили до глубины души.
– «Жаба в норе»… Надеюсь, жаба не настоящая?
– Эээ… Прости, не поняла?
– Да я все никак не могу забыть. Зачем кому-то есть жаб?
– А. Нет, Джек. Жаба не настоящая.
– Хм, так я и думал…
Повисло долгое молчание.
– А ты умеешь это готовить?
– Да. Хочешь попробовать перед отъездом?
– Не откажусь. Ты в субботу после обеда не занята?
– Нет.
Он опять замолчал.
– Представляешь, я потратил уйму времени, чтобы придумать повод для звонка. У меня на сюжет всей книги меньше ушло.
– Кстати, неплохо получилось. Очень правдоподобно.
Громкий смех в моих ушах не утихал, даже когда в трубке раздались гудки.
– Прости, не расслышала. Что ты сказала?! – Кэролайн вопила так, что посетители за соседними столиками обернулись в нашу сторону.
Я подтащила стул ближе и понизила голос:
– Кажется, я начинаю… влюбляться в Джека.
– Бред какой-то, – взмахнув рукой, вынесла она вердикт.
– Нет, не бред. Я это чувствую. Просто поняла не сразу.
– Слушай… – начала Кэролайн, пытаясь говорить спокойно и размеренно, хотя я-то видела, как ей хочется от всей души отвесить мне подзатыльник. – Ты себя накручиваешь. Да, он классный парень, красавчик, герой. Но он не из тех мужчин, с которыми стоит встречаться. Он… он как персонаж из книги – весь такой из себя гламурный, шикарный… Ненастоящий. Он не такой, как, например, Ник. – Она сделала паузу, раздумывая, стоит ли продолжать, и все же рискнула: – Или Ричард.
– Ах да. Ричард. Просто идеал во плоти. Подумаешь, что он тайком спит с лучшей подругой. Такая мелочь, зачем обращать на нее внимание?
– Черт подери, Эмма, это было всего-навсего один раз!
У меня отвисла челюсть. Кэролайн в жизни не ругалась. Из нас троих разве что Эми могла потягаться с Моник.
Вздохнув, Кэролайн решила сменить тактику.
– Ладно. Ты сама говорила, что Джек настроен против брака. – Дождавшись моего кивка, она продолжила: – И он намекал, что в Америке его кто-то ждет? – Я снова кивнула. – А еще он вроде как зациклился на бывшей жене? – Помедлив секунду, я и с этим согласилась. – Ну вот, – протяжно выдохнула она. – Беру слова обратно: не парень, а мечта. Действуй!
Терпеть не могу, когда она говорит с таким сарказмом, но против фактов не поспоришь, она права. Я уныло подтащила стул к столу. Было время обеда, в кафе оказалось многолюдно. И хотя мы ухитрились занять столик в углу, нас все равно могли подслушать.
Кэролайн жевала свой сэндвич, бросая взгляды, полные отчаяния.
– Что, он так классно целуется?
– Не то слово, – призналась я. – Хотя дело не в этом.
– А в чем тогда? Эмма, послушай меня. Ты совсем его не знаешь. Вы познакомились всего-то пару месяцев назад. За такое короткое время влюбиться нельзя! Если только увлечься, но это пройдет.
– Ричарда я знала всю жизнь и верила, что люблю его. И что в итоге?
Кэролайн вздохнула, понимая, что против такого аргумента не поспоришь.
– Ну-ка повтори, что именно говорил Джек, когда вез тебя домой после поцелуя?
– В том-то и дело, – смущенно покачала я головой, до сих пор так и не разобравшись в том, что случилось. – Он вел себя так, словно ничего не произошло. Словно того моста, поцелуя, его признания – всего этого не было.
Кэролайн поджала губы, не решаясь задать следующий вопрос. И все же не стерпела:
– А ты уверена, что это было?
Под моим уничижительным взглядом она скисла.
– Ладно, ладно. Не смотри так. Я должна была спросить. Тебе последнее время пришлось многое пережить, ты ударилась головой, и…
– Это было семь недель назад! И мне совершенно точно не привиделось. Потому что это был самый потрясающий поцелуй в моей жизни!
Две пожилые женщины за соседним столиком с любопытством повернулись в нашу сторону – похоже, последнюю фразу я произнесла чересчур громко. Невозмутимо им улыбнувшись, я на всякий случай подвинулась еще ближе к Кэролайн.
– Так когда вы с ним встречаетесь? – спросила она. Похоже, кое-кто собирался признать поражение.
– В субботу. Я буду готовить «жабу в норе». – Кэролайн недоуменно приподняла брови. – Лучше не спрашивай. Думаешь, стоит признаться ему в своих чувствах? Или сначала спросить его? Или оставить как есть?
