Лотиан написал несколько научных книг, но наиболее замечательной из них был полный логический анализ конкурентных перспектив Британии на мировом рынке производства стали. Он делал серьезные инвестиции в исследование процесса изготовления стали и решительно собирался двигать Британию в сторону развития новых технологических отраслей промышленности. В надежде, что вся индустрия Британии последует его примеру, он добивался правительственной поддержки научных исследований и технического развития. Но в этом он потерпел неудачу, хотя всю жизнь пытался добиться своей цели. Как Лотиан и предсказывал, другие страны, в особенности Германия с ее оружейными заводами Круппа и металлургическими заводами Тиссена, усилили свои позиции в технологии и производительности труда, перегнав Британию и нарастив богатство и мощь, проявившиеся во время Первой мировой войны.
Незаурядный великан-человек, патриарх, у которого было почти шестьдесят внуков (это число оспаривается), Лотиан и его жена Маргарет Паттинсон создали для Беллов матрицу жизни скорее удобной, чем богатой. Если учесть огромный масштаб его предприятий и положение Билла Гейтса своего времени, его образ жизни нельзя назвать расточительным. Это, возможно, связано с влиянием Маргарет: она происходила из семьи лавочников и ученых. Первый его дом, Вашингтон-Нью-Холл в четырех милях от Ньюкасла-на-Тайне, в двух шагах от дома предков Джорджа Вашингтона – был не совсем особняком, а дом, построенный в зените могущества Лотиана, Раунтон-Грейндж, не отличался особенной величавостью. Лотиан подумывал о готике, но остановился на более скромном стиле «Искусства и ремесла» Уильяма Морриса, с его упором на традиционное мастерство ремесленника как панацею от катастрофы, принесенной промышленной революцией. Этот стиль и дальше оставался характерным для частных домов и общественных зданий Белла. В отличие от многих наследников больших состояний, старший сын Лотиана Хью, отец Гертруды, тоже жил достаточно скромно для капитана индустрии. Его первый собственный дом Ред-Барнс в рыбацкой деревушке Редкар на побережье Йоркшира – недалеко от Кларенса, если ехать поездом, – это вполне отражал. После смерти Лотиана его дом в Лондоне был продан, деньги предположительно разделены между Хью и его братьями и сестрами – Чарльзом, Адой, Мэйзи и Флоренс.
Лотианом скорее восхищались, чем любили, и со своими родственниками он казался внешне суровым диктатором. Гертруда, ее сестры и братья называли его «Патером». Иллюстрированный семейный алфавит, который они нарисовали на Рождество в Раунтоне в 1877 году, когда Гертруде было девять, отражает чувства детей к их суровому деду.
A for us All come to spend Christmas week,
B for our Breathless endeavours to speak
C is the Crushing Contemptuous Pater
[1]
.
Эльза, младшая сводная сестра Гертруды, дописала карандашом: «Сэра Айзека Белла» – чтобы не подумали, будто описание относится к Хью, который был добрее и мягче.
Есть семейная история, показывающая, с каким благоговением относились Беллы к Патеру. Лотиан никому не позволял брать своих лошадей. Когда одна из его внучек за ужином потеряла сознание от травмы, полученной при верховой езде (сломанная ключица), очень важно было это скрыть, потому что она ездила на охоту на одной из лошадей деда. Бабушка Маргарет бывала не менее едкой, чем сам Лотиан. Приглашенный к чаю гость однажды сказал хозяйке: «Лепешки у вас чудесные». – «Вижу, – ответила старая леди. – Вы как пришли, так руку из тарелки не вынимаете».
На некоторые неизвестные ранее истории о Лотиане недавно пролили свет бумаги, найденные в одном из домов Беллов, Маунт-Грейс – разрушенном средневековом аббатстве, где окончили свои дни отец и мачеха Гертруды. Фонд «Английское наследие» реставрировал дом и открыл его для публики, и тогда были найдены бумаги, спрятанные под половицами. Среди них упоминание о трагическом событии в Вашингтон-Нью-Холле, когда «в 1872 году в трубе задохнулся семилетний трубочист». Если мальчик встретил свой конец в дымовой трубе Лотиана в семьдесят втором, то металлург грубо нарушил закон: парламент запретил использовать детей в качестве трубочистов за добрых двадцать шесть лет до того. Сэр Айзек мог ничего не знать о присутствии трубочиста, пока не оказалось слишком поздно, однако то ли потому, что был весьма расстроен, или же хотел избежать травмирующих воспоминаний, он при первой возможности переехал в недавно построенный Раунтон-Грейндж, оставив Вашингтон-Нью-Холл пустым и не проданным. Через девятнадцать лет он отдал его под дом для бездомных и бродяг – при условии, что его переименуют в «Холл леди Маргарет». Сейчас он разделен на хорошие квартиры. Быть может, с этой историей связан тот факт, что через много лет Хью Белл успешно лоббировал парламентский билль о защите детей от опасных работ. (В шестидесятых годах XIX века граф Шафтсбери докладывал, что дети четырех-пяти лет все еще работают на некоторых фабриках с шести утра до десяти вечера.)
В найденных под половицами бумагах содержалась и такая фраза: «Однажды зимним вечером [сэр Айзек] вышел из дому и обнаружил, что его кучер замерз на козлах кареты». Что именно произошло – неизвестно. У незадачливого кучера мог быть сердечный приступ, а потом он умер от переохлаждения, но все же создается впечатление, что забота о людях не была главным качеством Лотиана.
Автором этих бумаг, где содержится множество фактов о работе и жизни Лотиана, может быть мисс К. Е. М. Купер-Эббс, родственница Беллов, которая последней жила в Маунт-Грейс. Возможно, она решила записывать жизнь Лотиана, потому что случайно или намеренно многие семейные бумаги и архивы были сожжены родственниками после его смерти, и это ее разозлило. До сих пор не существует биографии человека, который в свое время был знаменит не меньше, чем Изамбард Кингдом Брюнель.
Более обаятельный по сравнению с Лотианом, отец Гертруды сэр Хью управлял предприятиями Беллов и унаследовал огромное состояние. Как и его отец, он получил образование в Эдинбурге, Сорбонне и Германии, где изучал математику и органическую химию. Работать он начал с восемнадцати лет на заводе «Белл Бразерс Айронворк» в Ньюкасле, стал директором растущего сталелитейного производства, возвышающегося над крышами Порт-Кларенса, и в конце концов распоряжался всем семейным делом и его ответвлениями! Сэр Хью добывал бурый железняк на кливлендских холмах, обрабатывал уголь из Дерхема, привозил известняк из станового хребта Англии, жил на реке Тис и был директором Северо-Восточной железной дороги, которая подвозила сырье к сталелитейным заводам. В общественной деятельности он также не знал себе равных, особенно когда женился вторым браком на Флоренс Оллифф. Он строил школы, открывал библиотеки, возводил дома собраний и жилища для рабочих, построил общественный центр для руководителей и работников в Раунтоне и платил за дачи для уважаемых семей, которым нужен был отдых в сельской местности после тяжелой рабочей жизни. Сэр Хью также построил знаменитый мост Транспортер-Бридж, по которому до сих пор быстро и дешево возят рабочих и туристов через реку Тис. В 1906-м он стал лордом-наместником Норз-Райдинга, принимал особ королевской крови и прочих важных персон, когда они решили посетить продуваемый ветрами Йоркшир, и три раза был избран мэром Миддлсборо.
