Мы оба вначале использовали бихевиоральные методы, которые с нашим сыном привели к обратным результатам. Ваш подход, основанный на взаимоуважении и взаимопонимании, постепенно помог нам получить от сына то, что нужно, хотя мы не пытались контролировать все, что происходит. Это было такое долгожданное облегчение!
Я поняла, что мое знание модели взаимодействия находится в зачаточном состоянии, но я делилась тем, чему научилась в ходе лечебной практики. Ваши методы эффективны в различной обстановке и с разными людьми.
Спасибо вам за вашу готовность делиться опытом и признавать свои слабые места. Это помогает вашим читателям признавать свои слабости».
* * *
«У моего сына, Питера, обнаружили ослабление зрения в довольном уже взрослом возрасте, в шесть лет. Его врач объяснил нам, что нужно шесть месяцев носить повязку на очках, или зрение Питера в правом глазу рискует сильно упасть. От Питера требовалось носить повязку четыре часа в день, во время школьных занятий.
Излишне говорить, что Питер стеснялся и чувствовал себя неловко. Он пытался избавиться от ношения повязки каждый день, и у меня уже лопалось терпение. Он жаловался, что у него из-за этого болит голова, что он видит хуже, чем раньше, и что ему больно. Я признавала его чувства и одновременно твердо стояла на своем, но его отношение не улучшалось.
Наконец через пять или шесть дней я сломалась. Я сказала ему:
— Слушай, Питер, я тоже надену на четыре часа повязку, чтобы знать, что это такое, а потом мы вместе что-нибудь придумаем, чтобы было легче носить ее.
Я сказала это из жалости к нему, но не думала, что это даст результат.
Через двадцать минут у меня жутко заболела голова. Я потеряла ощущение глубины, так что попытка заняться повседневными делами — открыть дверь в комнату, снять белье с сушилки, выпустить на улицу кошку или даже подняться на второй этаж дома — далась мне с невероятным трудом. К концу четырех часов я превратилась в несчастную измученную развалину, которая полностью понимала, через что прошел ребенок.
Мы поговорили. Хотя я не могла изменить требований врача, мы с Питером признали, что испытали одно и то же. Несомненно, все, что ему было нужно, это мое подтверждение того, как это тяжело и что я не способна справиться с этим так же, как он. С этого момента он стал добросовестно носить повязку каждый день по четыре часа во время школьных занятий. Его зрение не упало, и ему даже не пришлось носить очки.
Я поняла, что иногда нужно просто поддержать ребенка в его чувствах. В другой раз надо пойти на дополнительный шаг и «посмотреть на все его глазами».
* * *
Я уже много лет преподаю семинары для групп по вашей книге «Как говорить…». С тех пор как я купила вашу первую книгу в 1976 году, я стала сторонницей ваших методов. В то время у меня только родился первый ребенок, Алан. Сейчас ему уже двадцать два года, и он страдает от психического расстройства. Это расстройство умственной деятельности, передающееся по наследству в моей семье. Благодаря навыкам, которым я научилась, у Алана перспективы намного лучше, чем у большинства пациентов, и я способна помочь ему в беде и признании своей беспомощности. Также благодаря навыкам я могу справиться с его эмоциональными взлетами и падениями, связанными с болезнью.
Поскольку я посещала группы поддержки вместе с другими родителями, у которых были нетрудоспособные дети, я увидела, что ваши методы изменили мою ситуацию к лучшему. Будем надеяться, что сможем помочь Алану продолжить добиваться успеха и, что самое главное, предотвратим обострения и госпитализацию, которые так часто случаются.
Я так благодарна вам за то, что уже семнадцать лет использую ваши принципы. Братья и сестры Алана то же страдают от страха заболеть и от ужасно неравномерного распределения средств в нашей семье из-за инвалидности сына. Навыки помогли нам с мужем сочувственно относиться к их положению и отдавать себе в нем отчет. Ваша книга — огромный подарок для всей нашей семьи».
2. Да, но…? Что, если…? Как насчет…?
Не все отклики, которые мы получали, были положительными. Некоторые люди были разочарованы тем, что не нашли ничего полезного в книге для помощи детям с серьезными проблемами. Другим не понравилось, что мы не ответили на их конкретные вопросы. Некоторых расстроило, что они приложили искренние усилия, чтобы иначе разговаривать и вести себя с ребенком, но не получили должных результатов. Они повторяли одно и то же: «Я попробовал, но эти принципы не работают».
Когда мы их спрашивали, что в действительности произошло, и узнавали о деталях их опыта, почти всегда было легко понять, что шло не так и почему. Очевидно, что некоторые идеи нам надо было развить более полно. Вот некоторые вопросы и комментарии, которые мы слышали по поводу нашей книги, и наши ответы на них.
О выборе
«Я дал выбор моему ребенку подросткового возраста, но это привело к обратным результатам. Я сказал ему, что он может причесаться и пойти на обед в честь Дня благодарения либо может пообедать у себя в комнате, все зависит от него.
Он сказал:
— Ладно, я поем в своей комнате.
Я был шокирован. Я воскликнул:
— Что?! Ты поступишь так со мной и со своей семьей?
Он просто повернулся спиной и ушел. Может быть, лучше не предоставлять подросткам выбор?»
Прежде чем предложить выбор ребенку любого возраста, спросите себя: «Оба эти варианта приемлемы для меня и для ребенка?» Или они скрыто угрожают чем-то? Не почувствует ли ребенок, что я манипулирую им? В лучшем случае подтекст выбора должен быть такой: «Я на твоей стороне. Я хочу, чтобы ты кое-что сделал (или не делал), но вместо того чтобы приказывать тебе, я хочу, чтобы ты тоже поучаствовал в решении вопроса».
Какой выбор вы могли бы дать ребенку относительно его волос? Скорее всего никакого. Большинство подростков относятся к почти любому высказыванию родителей по поводу их волос — стиля, цвета, длины, чистоты или ее отсутствия — как к вторжению в их личное пространство.
Но что делать, если вы не можете сдержаться? Если вам хочется рискнуть и влезть в зону чувствительности, приближайтесь с осторожностью: «Я знаю, что это не мое дело, однако, если бы ты по возможности позволил парикмахеру подстричь тебя немного, чтобы мы увидели твои глаза, твоя мать была бы тебе очень признательна в День благодарения».
Затем быстро удаляйтесь.
«Что делать, если даешь своему ребенку на выбор два варианта, а он отвергает оба? Врач прописал моей дочери лекарство, которое она ненавидит, и я поступила так, как вы советовали. Я ей сказала, что она может выпить его с апельсиновым соком или с газировкой. Она ответила:
— Не хочу ни то, ни другое.
И замолчала».
Когда дети испытывают нежелание что-то делать, они скорее всего не выберут ни один из вариантов. Если вы хотите, чтобы ваша дочь приняла ваши варианты, вам лучше начать с признания ее негативных чувств: «Знаешь, я вижу по тому, как ты морщишь нос, как сильно ты ненавидишь это лекарство». Такая фраза может расслабить ее. Она говорит ей: «Мама понимает меня, и она на моей стороне». Теперь ваша дочь эмоционально подготовлена к тому, чтобы подумать над вашими словами: «Ну, дорогая, что облегчит тебе не приятные ощущения — сок или газировка? Или подумай над тем, что может помочь, даже немного». На самом деле возможен огромный перечень различных вариантов:
