Снова прежняя темная боль пронеслась внутри у Джейкоба, как буря; и злость смыло словно порывом ветра. Он откинулся в кресле, вдруг ослабевший.
Я каким-то образом поняла, что не остаюсь с Джейкобом. Его больше не интересует «ищи».
Грусть наполнила Майю, однако под ней я чувствовала растущую решимость, силу – как в тот день, когда мы с ней бежали до океана.
– Хорошо. Ты прав, – сказала она Джейкобу.
Когда мы уходили, Джейкоб погладил меня по голове и попрощался – без грусти. Последний раз я посмотрела на него, когда он закрывал дверь. Они с Майей решили мою судьбу, и мне оставалось делать то, что они хотят.
Потом мы поехали на холмы. Майя бегала, пока не начала спотыкаться от усталости; и на следующий день, после работы, мы снова бегали. Это было восхитительное развлечение, вот только Майя в конце падала от отчаяния и боли.
Через несколько дней вечером мы затормозили у дома; ей буквально не хватало сил выбраться из машины. Мы сидели с открытыми окнами, пот катился по ее лицу.
– Я провалюсь, Элли, мне так жаль, – печально сказала она.
Я видела, что Эммет и Стелла смотрят на нас в окно – им, наверное, и невдомек, что такое автомобиль. Чинька, полагаю, испугалась шума нашего прибытия и куда-нибудь забилась.
– Майя, ты в порядке? – негромко спросил Эл. Ветер дул от меня, и я даже не заметила, как он подошел. Я выставила голову в окно, чтобы Эл погладил.
– Ой, привет, Эл. – Майя вышла из машины. – В порядке, просто… задумалась.
– А. Я видел, как ты подъехала.
– Ага.
– И пришел спросить – не надо ли помочь.
– Нет, нет. Мы просто бегали.
Я соскользнула с переднего сиденья, присела в травке и многозначительно посмотрела на Эммета и Стеллу, которые с негодованием отвернулись.
– Здорово. – Эл набрал воздуха. – Майя, ты похудела.
– Что? – Майя уставилась на него.
Эл в ужасе отшатнулся.
– Не в том смысле, что ты была толстая; просто я заметил, что в шортах у тебя ноги такие стройные… – От Эла исходило страдание, он пятился. – Ну, мне пора.
– Спасибо, очень мило с твоей стороны, – сказала Майя.
Эл прекратил отступление и приосанился.
– На мой взгляд, упражнения тебе больше не нужны; ты великолепна как есть.
Майя засмеялась, тогда и Эл засмеялся. Я завиляла хвостом – пусть кошки видят, что я поняла шутку, а они – нет.
Примерно через неделю мы с Майей делали мою любимую работу – поехали в парк, где собираются собаки, и занимались с игрушками. По команде я пробиралась через тесную трубу, поднималась и спускалась по хлипким доскам. Я медленно сползала по лестнице, демонстрировала, как умею спокойно сидеть на узком бревне в двух футах над землей – не обращая внимания на остальных собак.
Наше «ищи» состояло в том, чтобы найти человека, который сбросил старые носки, перед тем как нырнуть в лес. Майя горела нетерпением, и я шла на полной скорости, даже когда она запыхалась и вспотела. Я поняла, что человек залез на дерево, еще до того, как нашла его – Уолли несколько раз пробовал со мной такой трюк, и каждый раз ветер чуть иначе приносил запах человека. Впрочем, Майя немного растерялась: я сделала стойку у корня дерева, а там никого нет. Я терпеливо сидела, глядя вверх на улыбающегося человека, пока Майя не поняла.
Вечером состоялся большой праздник в доме Мамочки. Все гладили меня и называли мое имя.
– Ну, раз ты получила сертификат, тебе нужно поесть, – сказала Мамочка Майе.
Зазвонил дверной звонок – редкость для этого дома, обычно все просто входили. Я пошла за Мамочкой; она открыла дверь и расцвела. На пороге стоял Эл, он вручил Мамочке цветы. Итан тоже когда-то дарил цветы Ханне… Тут я запуталась, ведь мне казалось, что Элу нравится Майя, а не Мамочка… В таких делах мне никогда не понять людей.
Все затихли, когда он вошел на задний двор, где уже стояли столы для пикника. Майя подошла к Элу, и они явно нервничали, когда он прижался губами к ее лицу. Потом Майя назвала всех по имени, Эл пожал руки мужчинам, и все вновь начали разговаривать и смеяться.
В следующие несколько дней мы нашли и спасли двух детей, которые забрели далеко от дома, по лошадиным следам отыскали женщину, которая упала с седла и повредила ногу. Мне вспомнилось, как Флер сбросила Итана в лесу, и я снова подивилась, зачем вообще люди заводят лошадей – таких безответственных животных. Если у человека есть собака или две и ему мало, лучше уж завести ослика вроде Джаспера – он хотя бы веселил Дедушку.
Еще мы с Майей нашли в лесу старого человека, мертвого. Я уныло обнюхивала его холодное тело, лежащее в грязи; хотя Майя похвалила меня, играть с палкой никому из нас не хотелось.
Мы ездили в дом Эла, и он готовил Майе на ужин цыпленка; они оба смеялись, а потом ели пиццу, которую принес мальчик. Я обнюхала кусочки цыпленка, которые Эл положил для меня на пол, и съела – больше из вежливости; они были покрыты чем-то вроде сажи.
Тем же вечером я поняла, что Майя рассказывает Элу про мертвого человека – от нее исходила знакомая печаль. Мы и с Джейкобом находили мертвых людей, но он никогда не печалился – так же как, находя людей, особенно не радовался. Он просто делал работу, не испытывая сильных чувств.
Вспомнив Джейкоба, я поняла, что именно его холодная привязанность к работе помогла мне принять разлуку с Итаном – мне некогда было грустить, слишком много приходилось работать. С Майей было сложнее, ее любовь ко мне заставляла скучать по моему мальчику. В моей груди не было резкой, мучительной боли; томящая грусть приходила, когда я укладывалась, и проникала в мои сны.
Однажды мы с Майей летали на самолете, а потом еще на вертолете – прямо на юг. Я вспомнила тот день, когда увезли Джейкоба, и порадовалась, что я снова вертолетчица. Майя и радовалась, и тревожилась в полете, который, честно сказать, совсем не то, что катание на машине – от шума сильно закладывает уши.
Мы приземлились в месте, не похожем на все, что я видела прежде. Вокруг было полно собак и полицейских, а воздух был наполнен воем сирен и запахом дыма. Здания были разрушены, некоторые без крыш.
Майя, похоже, была потрясена, а я жалась к ней, нервно зевая. К нам подошел человек в пластиковой каске, весь в грязи. Его руки пахли пеплом, кровью и глиной.
– Я координирую силы реагирования США в этом секторе; спасибо, что прилетели.
– Я и не представляла, что все так плохо, – сказал Майя.
– Это только верхушка айсберга. Правительство Сальвадора парализовано. У нас больше четырех тысяч раненых, сотни мертвы – и под завалами продолжают находить людей. После 13 января было еще с полдесятка повторных толчков, некоторые достаточно серьезные. Необходима осторожность.
Майя взяла меня на поводок и повела по лабиринту развалин. Мы подходили к дому, и люди, которые шли за нами, начинали его проверять. Иногда Майя спускала меня с поводка, и тогда я шла внутрь, а иногда держала на поводке, и мы искали снаружи дома.
