— Никита Иванович, как мне говорили?
— Совершенно верно.
— Так вот, Никита Иванович, боюсь, вы стали жертвой серьёзного заблуждения. Если не сказать, прямого обмана. Назовёте меня убийцей, и я вам охотно прощу, но уж титул «маньяк» и «похититель девиц», право слово, перебор...
В бархатном голосе фон Дракхена впервые прозвучали холодные металлические нотки. Так ведут себя люди, которые уже едва сдерживаются под напором постоянных и абсолютно необоснованных обвинений.
— Буду рад, если вы раскроете мне глаза, — совершенно серьёзно попросил я.
Он помолчал, словно бы задумчиво оценивая мою искренность. Потом коротко вздохнул и сделал приглашающий жест рукой, указывая мне дорогу. Уф, так же коротко и тихо выдохнул я.
Вроде бы хоть какой-то диалог налаживается. Даже если после получения всех ответов на все вопросы этот гад на пару со своим братцем сожрёт меня, всё равно это будет маленькая победа милицейской дипломатии. Мы прошли двумя широкими коридорами, попали в небольшой уютный кабинет-библиотеку с камином, двумя креслами, бутылкой шотландского виски на маленьком столике и продолжили разговор, как два английских джентльмена.
В смысле с выпивкой, но без наездов.
— Никита Иванович, будете ли вы столь любезны уточнить, в чём именно обвиняется бедный фон Дракхен на этот раз?
— Хороший виски, — покачав бокал, сообщил я.
— Благодарю, получаю по франчайзингу. Итак?
На секунду я поймал себя на идиотской мысли, что сижу тут и веду аристократические разговоры с похитителем моей жены, а также всей лукошкинской опергруппы! Не говоря уж о царской чете...
— Что ж, надеюсь, вы не воспримете это как личную обиду и соблаговолите выслушать меня до конца, прежде чем предпримете хоть какие-то скоропалительные действия. — В своё время я тоже насмотрелся фильмов про Шерлока Холмса и Эркюля Пуаро, а значит, знал, как себя вести. — Буду краток. Некоторое время назад, в городе Лукошкине, столице суверенного русского государства, была похищена баня, в которой находились три девушки. Свидетели и улики прямо указывают на ваше участие в этом ужасном преступлении. Вы меня понимаете?
— Продолжайте, — задумчиво кивнул Змей, разворачиваясь к каминному огню чеканным арийским профилем.
— И не далее как сегодня, когда я и подчинённая мне группа милиционеров с двумя добровольцами подошла к Стеклянной горе, мы были атакованы неким огромным, страшным и, как я понимаю, огнедышащим существом. Согласитесь, что не подумать в первую очередь на вас было бы наивно и даже невежливо...
— Вы достойный человек, господин участковый, — после минутного размышления протянул хозяин, сделал большой глоток, долил себе виски и выгнул левую бровь. — Что, если я буду настаивать на своей полной невиновности?
— Это ваше право. Но меня интересует правда, и ничего кроме правды. Поэтому уточним ещё один момент. Подземный дворец Бессмертного Кощея Кирдыкбабаевича (если, конечно, это его настоящее отчество, но другого мы не знаем) буквально вчера был сожжён целиком. От самого домовладельца осталась кучка золы, почерневший череп и оплавленная корона. Перед входом на Лысую гору весь песок испещрён следами огромных когтей...
— Обвинения серьёзны, спору нет. Однако не всё так явно, как кажется.
— Вы готовы дать показания? — Я полез в карман за блокнотом.
— Почему бы и нет? — с лёгкой зевотой откликнулся фон Дракхен. — В конце концов, съесть вас всегда успеется. Надеюсь, на этот счёт вы не строили иллюзий?
Я кротко кивнул. В сравнении с Кощеем этот типаж закоренелого преступника выглядел гораздо более воспитанным и обаятельным, всё-таки европейское образование, но не был от этого ни менее жесток, ни менее коварен. Так итальянский мафиози соотносился бы с ростовским братком...
Его мнимая готовность к «диалогу» проистекала скорее всего от банальной скуки. Любые, даже абсолютно чужие преступления, приписываемые ему, лишь повышали его социальный статус, работали как «чёрный пиар», лишь укрепляя его страшную, злодейскую славу.
— На мне много так называемых грехов, — неторопливо начал Змей, пытаясь добавить виски и в мой бокал. Я поднял ладонь — достаточно, без закуски не пьём, свалюсь на фиг...
— И вы абсолютно правы, я вполне способен совершить всё то, в чём меня готово обвинить ваше следствие. Более того, мне даже выгодно признать свою вину!
Я кивнул, значит, мои рассуждения об этом типе были верными.
— Но, честно говоря, пара моментов в этих преступлениях выглядит настолько топорными, что мне это несколько оскорбительно. Начнём с вашей столицы Лукашкинбург...
То, что он рассказал дальше, заставило мою спину покрыться холодным потом. Всё было не так, всё неправильно, все наши версии, доказательства и улики рухнули в один миг, как картонный домик.
— Три девушки действительно у меня. Но я их не крал. Они просто сами собой появились в гостевом крыле. Уверяю вас, у них есть всё необходимое, домой они не рвутся, и ни к какому браку их никто не принуждает. Возможно, вы даже успеете их повидать, прежде чем я проголодаюсь. Теперь о Кощее. Редкостный мерзавец был, не находите?
— Не могу с вами не согласиться! — с чувством подтвердил я. — Именно поэтому вы его убили?
— Такое искушение имело место быть несколько столетий назад. В этот мой визит в ваши края я бы о нём и не вспомнил...
По словам Змея, выходило, что большинство известной нам информации о нём либо построено на неточных сведениях, либо просто высосано из пальца. Сам фон Дракхен (имеющий, впрочем, несколько имён), по его же словам, выводил свою родословную от легендарного скандинавского змея Йормунганда. А никак не от динозавров!
Якобы он лично участвовал в битве со святым Георгием, был повержен, долго лечился в Карловых Варах и основное время своей бессмертной жизни проводит в Европе, а вовсе не спит где-то в горах. Тут меня банально обманули, да и смысл спать столько лет?
Слабость к юным девушкам разных национальностей и темпераментов действительно имеет место быть, но до уровня банального воровства он не снисходит. Девиц ему поставляют младшие братья-Змеи, дети, племянники, кузены и внуки, коих у господина фон Дракхена имеется великое множество. И даже в его российской резиденции на Стеклянной горе этих родственников обитает сотен семь-восемь. Разновозрастных, разнохарактерных, но имеющих общую склонность к преступному образу жизни. Это просто какой-то преступный синдикат!
— То есть если всё это сделали не вы, то, возможно, мне стоит допросить ваших...
— Увы, моя любезность не простирается столь далеко, — лениво поморщился глава змеиной мафиозной группировки. — Я не могу позволить вам допрашивать, арестовывать и предавать суду никого из своей родни. Ферштейн?
— Понимаю, — согласился я, сам налил себе виски, опрокинул, занюхал рукавом и уточнил: — Даже в том случае, если кто-то из них попытался подставить вас?
