– Тетя, что с тобой? Почему ты плачешь?
Руфь и не заметила, что Орлас проснулся и удивленно глядит на нее.
– Нет, что ты, я не плачу, – проговорила она, украдкой вытирая со щек две влажные полоски. – Спи, милый, спи…
– И ты тоже, – улыбнулся Орлас.
– И я тоже, – поцеловав его в лоб, Руфь легла в свою постель, чувствуя себя самым счастливым человеком на свете. И тут она услышала голос Орласа. Тот сказал:
– Спокойных снов, мама.
Что-то сдавило грудь Руфи, и слезы неудержимо хлынули у нее из глаз. Женщина давно неосознанно жаждала, чтобы Орлас назвал ее мамой, и вот это, наконец, случилось. А сама она уже давно любила его сильнее, чем собственного сына.
Долгая дорога домой
– Ну что ж, раз так, не стоит терять время, – сказал Жук, нахмурившись. – Честно сказать, я надеялся, что твой папаша все же приедет! Он что, не любит тебя?
– Что значит – не любит?! – возмутилась Соня и тут же замолчала, задумавшись: а ведь правда, Фил ее нисколечко не любил, постоянно бурчал и вот теперь бросил на произвол судьбы… Но – нет! Там, дома, наверняка что-то произошло, иначе Анжела во что бы то ни стало послала бы отца за ней, даже если для этого ей пришлось бы надеть ему на голову ведерко с рыбой.
– Идемте же, – бросил Жук, поднимая воротник куртки.
Потемнело, улочки сузились. Из-за тишины и неподвижности воздуха казалось, что городок совершенно пуст и в нем никто не живет. Но вот кое-где в окошках стали появляться огни, люди готовили ужин или смотрели по телевизору «Шоу энергичных кошек» и знать не знали о каком-то Мисоше, упырях и воющих псах.
– Сейчас бы рыбных тефтелек, – мечтательно проговорил Алекс.
– Успеешь, – отрезал Жук, но тут же сам потянул носом – из форточек долетал аппетитный запах. У Жука забурчало в животе.
– Ребята, вы идите домой, я одна… – робко сказала Соня.
Тимпов и Жук спохватились и примолкли, больше не заглядывая в окна.
Вот уже показалась хижина старухи Грипл, это значит, что Ихтиандр кончился, дальше начиналась лесная дорога, ведущая к озеру и дому Маршалов.
– Хоть бы Грипл не вылезла, – сказал Алекс так, что было ясно: ему крайне интересно посмотреть на старуху.
– Грипл-грипл! – донесся визгливый голос.
Грипл стояла на дворе, похожая на обвешанный тряпьем вопросительный знак. Седые космы закрывали ее лицо, наружу торчал лишь крючковатый нос.
– Ходите, бродите! Ничего, скоро сквозь землю провалитесь.
Ребята шли молча. Алекс едва сдерживал смех, и старуха, любящая внимание, сердито хлопнув калиткой, выползла на дорожку:
– Куда намылились? Грипл-грипл!
– Уйди, Грипл, мы тебя не трогаем, – сказал Жук, зевнув.
– Не трогаете, – взвизгнула старуха и расхохоталась. – Грипл-грипл! Ой, повеселил. Посмотрела бы я на того, кто посмел бы тронуть меня. Куда прётесь, молокососы?
Колючие глаза Грипл вцепились в ребят, обыскали их с ног до головы и остановились на Соне.
– Дивчонка, – хрипло проговорила старуха. – Я тебя здесь раньше не видела. Кто ты?
Костлявая рука вдруг провела по щеке Сони, девочка в ужасе отскочила.
– Не трогай ее, Грипл!
– Ты, Тимпов, лучше закрой ротик, а не то… – Грипл защелкала сухими пальцами, похожими на корни старого дерева. – Любишь своего папочку, а? Грипл-грипл!
Алекс побледнел.
– То-то, – Грипл снова повернулась к Соне. – Ну и кто же ты?
Лицо старухи напоминало высохший в холодильнике лимон – коричневое, морщинистое, в многочисленных оспинах.
– Это Соня Маршал, – сказал Жук. – Она живет на озере. Пропусти нас, Грипл!
– Соня Маршал… – прошамкала старуха.
С Грипл что-то происходило: она то скрючивалась до невозможного состояния, то вдруг распрямлялась так, что пряди нечесаных волос подскакивали в воздух, как клубки седых змей.
– Соня Маршал… Зайди ко мне в дом.
Рука старухи потянулась к Сониной руке, но девочка оттолкнула ее и отпрянула. Тогда Грипл согнулась в три погибели и вдруг заверещала:
– Так это ты зажгла огонь в долине смерти? Скоро тебя поджарят, как курицу! Как ку-урицу! Грипл-грипл!
Старуха зашипела, изображая, видимо, шипение костра, во все стороны полетела ее слюна.
– Уйди, Грипл, – яростно крикнул Жук и толкнул старуху. Та взвизгнула и упала в придорожную канаву, наполненную зеленой водой. – Скорее!
Соню и Алекса не нужно было просить дважды, они помчались, не жалея ног, подгоняемые проклятьями старухи.
Остановились у большого, покрытого мхом, камня.
– Передохнем, – проговорил Жук и свалился в траву. Туда же упали Соня и Алекс.
– Что надо от меня этой старухе? – воскликнула Соня, едва переводя дыхание. – Я же ее никогда не видела.
– Не знаю, – недоуменно признался Алекс и посмотрел на Жука. – Меня она никогда в гости не приглашала.
– Какая гадкая, мерзкая! – возмущалась девочка, вновь переживая момент, когда до ее щеки дотронулась шершавая ладонь.
– Не надо, Маршал, – вдруг сказал Жук. – Грипл стара, как мир, и уже поэтому заслуживает уважения.
– Уважения? – удивилась Соня, вспоминая, как Жук минуту назад улепетывал от этой Грипл, словно заяц. – Но она же злобная ведьма.
– Не суди того, кого не понимаешь, – жестко отрезал Жук. – Однако надо спешить! Мы не туристы!
Сгустившийся воздух своей прохладой уже вытеснил собравшееся за день над землею тепло. Ребята пошли по едва заметной дороге мимо раскинувших ветви дубов. Жук – впереди, раскачиваясь при каждом шаге, цепь на его куртке сурово бряцала, словно меч у рыцаря. Соня шла рядом с Алексом и время от времени смотрела на Тимпова. Мальчик, наверное, под воздействием ночи, посерьезнел, насупился и глядел прямо перед собой на серую ленту дороги. Небо было темное, безлунное, лишь две тусклые звездочки удивленно созерцали компанию.
Соне стало тревожно, она и не заметила, как ее рука – сама собой – робко взяла руку Алекса. Мальчик вздрогнул, но сразу понял, что это, и улыбнулся.
– Не бойся, – сказал он слегка дрогнувшим голосом, и – Соня могла поклясться – вдруг стал выше ростом.
Они пошли, держась за руки через темную ночь, однако девочке это казалось уже не совсем удобным и правильным, она жалела, что рука ее проявила такое самоуправство – что теперь о ней думает Алекс?
– Быстрей, – беспокойно сказал Жук, обернувшись. Даже за несколько шагов было заметно, как горят глаза на его бледном лице.
– Скорее, – крикнул он, видя, что они не реагируют. – Ну что вы тащитесь, как сонные черепахи.
