– Джош, это гениально.
– Нет, чего-то не хватает.
Джош был хорошим художником, считавшим, что расплатиться с ипотекой может лишь тот, у кого есть твердый оклад. Абстрактная живопись маслом оставалась его увлечением, но он был также одаренным карикатуристом. Я понял это, подсмотрев его наброски в блокноте во время совещаний.
Идея воплотилась в трех умело нарисованных кадрах. Первый демонстрировал ребенка на высоком стуле в окружении пичкающих его едой родителей. Ребенок пытался что-то сказать: «М-м-м»… Обрадованная мать говорила: «Его первым словом будет «мама». На втором рисунке малыш тянул: «П-п-п»… Теперь в восторг пришел отец: «Он хочет сказать папа». На третьем карапуз с трудом выговаривает «Макдоналдс».
– То, что надо, – похвалил я. – В точку.
Исполнение получилось великолепным: сыплющаяся изо рта карапуза еда, выражение восторга на его лице, разочарование родителей – все передано простым росчерком пера. Эрик считал, что комикс можно послать в газету или журнал, например, «Частный взгляд». Джош не соглашался, но не по принципиальным соображениям. Он считал, что нельзя отдавать работу, если ею недоволен.
Девушки не просто сводили Догго на прогулку – он побывал в собачьей парикмахерской неподалеку от Шарлотт-стрит, где его вымыли, постригли и высушили. Он никогда не выглядел таким красивым и, сознавая это, вернувшись в агентство, вышагивал по кабинетам с гордо поднятой головой и собирал комплименты. Во мне проснулся инстинкт собственника. Я радовался, что в последние недели пес нашел путь к сердцам моих коллег, но чувствовал, что от этого наши с ним отношения начитают страдать. Он даже не пожелал, как обычно, повозиться со мной на диване – наверное, не хотел, чтобы я нарушил его новую прическу. Но его раздражение на меня не шло ни в какое сравнение с тем, что испытывала ко мне Эди. Это стало ясно, как только она появилась в кабинете.
– Не могу поверить, что вы ему сказали! – Эди имела в виду Тристана и мое сообщение по телефону.
– Я ему не говорил.
– Но я-то точно не говорила!
– Успокойтесь, Эди, он догадался. Не представляю как. Но, судя по всему, не слишком этим недоволен.
– Он очень боится, что о нас узнают.
– Ну, на мой счет ему не следует волноваться. И вам тоже. Я никому не скажу.
Эди со вздохом опустилась за стол.
– Как я расстроена, что вы о нас знаете. Теперь не будете спускать с меня глаз.
– Не надо было признаваться.
– Я не признавалась, вы из меня силой вытащили.
– Не пришлось стараться – вы сдались без боя.
– Правда, – кивнула Эди. – Видимо, потеряла чувство реальности.
Глава восемнадцатая
Все началось, когда у меня за спиной объявился Ральф и попросил следовать за ним. Дорога была недолгой – до кабинета Миган и Сета, где объяснилась причина сердитого молчания шефа.
Это лежало на ковре рядом со столом Миган.
– Ах! – Я наклонился разглядеть кучку.
– Собачье дерьмо, – прокомментировала Миган из глубины кресла.
– Уверены, что собачье?
– Чье же еще? Не Сет же навалил.
Я испытующе посмотрел на невинно сложившего руки Сета.
– Когда это случилось?
– Сюрприз ждал нас после того, как мы вернулись со встречи с «Марксом и Спенсером».
– Я думал, что к «Марксу и Спенсеру» ходили Клайв и Коннор.
– Не увиливайте от темы разговора, Дэн, – произнес Ральф. – Подобное недопустимо.
– Угроза здоровью и безопасности, – слезливо пожаловалась Миган. – Бог знает, какие смертельные микробы он нам оставил.
Я не сдержался и рассмеялся:
– Смертельные микробы?
– Загляните в Интернет, если не верите мне.
– Вы туда заглядывали до или после того, как наябедничали учителю?
– Избавьте меня от этого. – Миган, ища поддержку, посмотрела на Ральфа.
– Ко мне в кабинет! – приказал шеф. – Через пять минут. А это… – Он кивнул в сторону собачьей кучки, – убрать.
У меня в заднем кармане есть всегда пара пакетов, но, наклонившись, чтобы выполнить приказ, я понял, что что-то не так. С кучками Догго я успел познакомиться довольно близко. Хотя за последнюю пару недель они меняли цвет и структуру, поскольку все больше людей пичкали пса угощением, изначальная плотность субстанции оставалась почти неизменной: продукт был плотным и суховатым. В данной же кучке содержание влаги было подозрительно высоким.
– Чего тянете? – поинтересовалась Миган. Ее лицо застыло от отвращения, но я заметил в глазах довольный, торжествующий блеск.
Неужели ее работа? Но как ей удалось доставить продукт, не повредив его? Кучка идеальной формы и явно недавно произведенная. Ответ появился, когда моя рука в пакете приблизилась к калу. Он был холодным, слишком холодным. Даже не комнатной температуры.
Бескомпромиссная позиция Ральфа:
– Боюсь, ему придется нас оставить.
– Ральф, ничего же страшного не случилось – несчастный случай, один-единственный раз. Нельзя же так.
– Миган непреклонна.
– Мало ли что ей еще взбредет в голову?
– Осторожнее на поворотах, Дэн.
Странная нежность Ральфа к Миган коренилась в долгой истории их знакомства. Она была первым дизайнером, которого он нанял на работу, основав прошлое агентство. Поэтому я не стал доводить до сведения Ральфа свои соображения о том, что Догго здесь ни при чем, интересует Миган не сам по себе, а только в качестве кнута, которым она собирается наказать меня.
– Больше не повторится.
– Вы не можете этого обещать, – возразил Ральф. – Кстати, формально мы нарушаем договор об аренде, запрещающий нам приводить в помещения агентства животных.
– Раньше подобной проблемы не возникало.
– Потому что мы не знали, что существует такой пункт.
– Хотите сказать, что Миган ради нас с Догго изучила документ?
– Не важно, кто это сделал. Арендатор вправе вышвырнуть нас вон и сохранить за собой задаток. Вам понравится, если придется взять на себя расходы по нашему переезду в другое здание?
Я успел узнать Ральфа: если он уперся, с места его не сдвинуть. И встревожился:
– Но Догго сам по себе – ценное для агентства имущество. Люди к нему привыкли, им нравится, что рядом с ними такой пес. Даже Маргарет сменила гнев на милость.
– Я заметил. Вот почему надо немедленно проститься с ним, пока сотрудники не привязались к нему сильнее.
– Когда?
– До конца недели.
– Конец недели завтра.
