— О том, что служил в Китае, слышу впервые, — признался Курбатов. — Что, воевал на стороне китайцев, против вас?
— О Власове здесь мало кто мог слышать, поскольку он скрывался Под псевдонимом Волков. Воевать — не воевал, но… Сначала он просто читал лекции, наставляя чан-кайшистских командиров по части тактики, затем какое-то время числился начальником штаба генерала Черепанова, военного советника Чан-Кайши. А весной 1939 года его направили советником к губернатору провинции Шанси генералу Янь-Сишаню.
— Которому пророчили будущее диктатора Китая, — решил проявить хоть какое-то знание ситуации той поры Курбатов.
— Сам-то он видел себя императором. Однако не в это дело Власова подослали к генералу с умыслом. Он должен был убедить Янь-Сишаня объединить подчиненные ему войска с армией Чан-Кайши. Точнее, поддержать действия Чан-Кайши против японской императорской армии. Особых успехов на этом поприще Власов, конечно, не достиг. Тем не менее после отзыва Черепанова в Москву его сделали главным советником Чан-Кайши.
— Вот оно что. Оказывается, не такой уж он серый полевой генералишко, каким мог бы показаться.
— Меня удивляет, князь, что, готовя к походу «на Берлин», ваши наставники столь скупо информировали вас о Власове.
— Возможно, потому что сами информированы столь же скупо.
— Не может такого быть. Мы предоставляли генералу Семенову и полковнику Родзаевскому довольно полную информацию.
— Значит, остается другое объяснение: атаман Семенов не стремится иметь дело с бывшим большевистским генералом, отдает предпочтение генералам Краснову и Шкуро. Да и то лишь потому, что Деникин решительно отошел от дел.
— То есть вас, князь, ко встрече с генерал-лейтенантом Власовым не готовили. Я верно понял?
— Верно.
Имоти вновь запрокинул голову и несколько минут сидел так, погруженный то ли в глубокое раздумье, то ли в самосозерцание.
Князь не вторгался в этот процесс. Временем здесь распоряжался подполковник.
— В этом ошибка Семенова, — наконец изрек Имоти.
— В этом суть его взглядов на ситуацию в Берлине и в России.
— Не в пример Семенову, Чан-Кайши очень ценил Власова. Ценил настолько, что даже наградил золотым орденом Дракона. Который у Власова отобрали, как только он пересек границу. Вместе с золотыми часами, подаренными женой Чан-Кайши. Сочли, что командиру 99-й стрелковой дивизии Киевского военного округа эти чуждые советскому человеку вещички ни к чему.
— Простоте, господин… Чем мы так обязаны Власову, что посвятили ему столько времени? Узнав об этом, генерал будет польщен.
Имоти привычно запрокинул голову и, закрыв глаза, сонно ухмыльнулся.
— В том-то и дело. Для нас важно, чтобы он узнал о том сколько внимания ему уделяют в штабе Квантунской армии. — Имоти достал из кармана несколько небольших листиков и положил их на краю столика. — Здесь вся биография Власова. В мельчайших подробностях. Вы должны будете изучить ее, дабы у генерала не оставалось сомнения, что вас очень старательно готовили к встрече с ним. Это произведет должное впечатление.
— То есть с этой минуты я могу считать, что выполняю задание японской разведки?
— Японского командования, князь, японского командования. Генерал Власов так и должен быть информирован. Это имеет принципиальное значение.
— Понятно: уровень.
Если генерал Семенов не желает видеть во Власове своего союзника — это его дело. Нам он, однако, нужен. Причем важна любая форма сотрудничества. Нас вполне могут устроить разведка, диверсионные отряды, его агентура в России вообще и за Уралом в частности.
— Ясно.
— Власову хорошо знакомы наши края. Он даже немного владеет китайским и японским. Старые воспоминания помогут генералу по-иному взглянуть на ситуацию в Маньчжурии и пересмотреть отношение к Японии. А если случится, что Германия потерпит поражение, — что, исходя из положения на фронтах, совершенно не исключено, — мы даже готовы будем принять Власова с частью войск здесь, у себя, на Дальнем Востоке. Его армию можно было бы погрузить в одном из портов Югославии или Греции и перебросить в Турцию, а уж оттуда…
— Не могли бы вы чуть яснее очертить мою роль, господни подполковник. Я, что, должен считать себя уполномоченным вести с Власовым переговоры от имени японского правительства?
— Вижу, вам не очень-то по нутру такие обязанности.
— Мне нужна ясность, — твердо потребовал Курбатов.
— Вам, князь, — Имоти всячески подчеркивал, что видит перед собой не ротмистра, но князя, — надлежит подготовить Власова к мысли о возможных переговорах. Выяснить его отношение к сотрудничеству с японским командованием; его видение своей личной судьбы и судьбы освободительной армии в случае поражения Германии.
Подполковник еще несколько минут терпеливо вводил Курбатова в его новую роль, и все это время ротмистр сосредоточенно разжевывал жестковатое, приправленное острыми специями, мясо неизвестного животного. Казалось, к инструкциям Имоти он не проявляет абсолютно никакого интереса. Но и подполковника в свою очередь не очень-то волновало отсутствие у ученика хотя бы видимости прилежания.
Он, как и прежде, говорил все это, запрокинув голову и полузакрыв глаза, но при этом еще и сцепил пальцы рук.
Теперь Имоти действительно похож был на фанатично молящегося монаха. Курбатова это откровенно смешило, хотя он и пытался сохранять маску почтительной серьезности.
— Но учтите: вам придется довольно долго ждать моей информации, — перебил он подполковника в самом неподходящем месте. — В Берлине я ведь буду без радиста.
— Не волнуйтесь, — в том же меланхолическом тоне успокоил его Имоти. — В Берлине вы вступите в контакт с одним нашим человеком. Мы подскажем, как его разыскать.
— Это уже что-то конкретное.
— Он передаст вам значительную сумму в марках еще до того, как вы найдете подходы к Власову. И такую же сумму после ваших бесед с генералом. Бесед, князь, бесед. Не думаю, чтобы этот гитлеровец так сразу согласился е мыслью, что Германия потерпит поражение и миром будет править Япония.
— Когда-нибудь мы доживем и до такого?
Имоти недобро сверкнул глазами, но, как истинный японец, мгновенно погасил в себе вспышку гнева и подчеркнуто вежливо, почти угоднически, улыбнулся.
— Вместе со второй суммой денег вы получите все не обходимые инструкции, князь.
— То есть могу считать себя завербованным? — ответил ему той же улыбкой Курбатов.
— Почему завербованным? — вдруг отвлекся от своей заупокойной молитвы подполковник. И даже внутренне встрепенулся. — Мы-то ведь и готовили вас в специальной русской школе как агента японской разведки. Разве не так?
Курбатов рассмеялся и ничего не ответил.
— Я понимаю, европейцу, к тому же дворянину, всегда трудно смириться с тем, что нужно служить азиатам. Но мой вам совет, — наклонился подполковник к Курбатову. — Пусть вас это не смущает. Будьте прагматичнее. Для немцев мы союзники. Наши люди разбросаны по всему миру. Так что заступничество Японии всегда может пригодиться. Тем более что, пока вы будете наслаждаться немецким пивом, мы позаботимся, чтобы у вас появился японский паспорт с отметкой о японском гражданстве.
