Книга Похищение Муссолини, страница 69. Автор книги Богдан Сушинский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Похищение Муссолини»

Cтраница 69

— Да! — воскликнули все, принадлежащие к «внутреннему кругу посвященных», к черному легиону СС.

— Видите в нем, в его осуществлении, прообраз основ Четвертого рейха?!

— Да!

— Так создадим же государство СС, чего бы нам это ни стоило! Мы назовем его Франконией [65] . Оно будет процветать на лучших, древнейших землях Европы.

8

Развеялась магия слов. Угасли яростно извергаемые из глубины клокочущей души эмоции. Улеглась вакханалия усиливаемых сводами, возносимых ими до храмовой торжественности звуков. Люди, все это время очарованно слушавшие кумира, постепенно приходили в себя, возвращаясь; к бренному осознанию того, где они, по какому поводу собрались и что с ними происходит.

Выйдя из медиумического транса, сник и безвольно опустил голову на грудь обессилевший проповедник.

Последние слова его «Говорите, Гиммлер, говорите…» прозвучали до оскорбительного буднично, окончательно развеивая ритуальность всей той «атмосферы плотного воздуха», которая еще недавно царила в стенах замка.

Гиммлер поднялся, прокашлялся и, расстреляв зал свинцовым залпом своих тускловатых, похожих на два оптических прицела, очков, произнес:

— Да, господа, страна Франкония должна и обязательно возродится первоначально на землях былой Бургундии. Мы поставим вопрос об этом на мировой всеевропейской конференции. Это будет официальным признанием нового государства. Франция не достойна иметь в своем составе такую страну, как Бургундия. Разве не она свела ее, страну наук и искусств, до уровня заспиртованного придатка? Суверенная Бургундия, к которой потом, — Гиммлер взглянул на сидевшего со склоненной набок головой фюрера, и все поняли, что между ними существуют разногласия по вопросу названия будущего государства, — будут присоединены новые земли, и она станет называться Франконией, — должна обладать всеми атрибутами современного государства. Всеми (без исключения: собственной армией, сводом законов, деньгами, почтой. Как уже сказал фюрер, это будет образцовое государство.

Гиммлер умолк и взглянул на боковую дверь. В ту и^е минуту она открылась и показался адъютант Гиммлера, личный порученец штандартенфюрер СС Брандт. Приземистый, почти карликового роста, он ступал негнущимися ногами, и видно было, как трудно даются ему те несколько шагов, которые следовало пройти от отделявшей его от мира посвященных двери зала до стола, во главе которого сидели фюрер и Гиммлер.

— Простите, мой фюрер, извините, господин рейхсфюрер, — едва слышно проговорил он сухим и дрожащим голосом, каким обычно говорит человек, во рту которого все пересохло и разжарилось от волнения. — Если позволите, это карта Европы.

«Если позволите» — подергал исполосованной щекой Скорцени, наблюдая, как, остановившись у стола и еще раз извинившись, Брандт расстилает перед посвященными карту. Которую мог бы расстелить и заранее.

Однако дальше этого замечания скепсис Скорцени не распространился. Он знал, что штандартенфюрер — наиболее приближенное лицо Гиммлера, на которое тот полностью полагался и которому безгранично верил. У самого Скорцени отношения с рейхсфюрером складывались пока трудновато. Гиммлер считал его «человеком Кальтенбруннера», к которому всегда относился с некоторой настороженностью. Поэтому гауптштурмфюрер решил, что неплохо было бы наладить более дружеские связи с Брандтом. Это может пригодиться.

— Взгляните на карту, — продолжил Гиммлер, когда Брандт, словно пес на перебитых ногах, потащился к своей спасительной конуре. — Жирной черной линией очерчены предполагаемые контуры нового государства. Наряду с собственно Бургундией они охватывают Пиккардию, Романскую Швейцарию, Шампань, Фран-Коте, Эно и весь современный Люксембург. Кроме того, отдельные города СС возникнут и в самой Германии. Государственным языком станет, естественно, немецкий, а править во Франконии будут иметь право только структуры СС. Национал-социалистской партии никакой власти в нем иметь не позволительно. Уже хотя бы потому, что существование в пределах этого государства какой бы то ни было партии не предусмотрено. И еще скажу: мы должны устроить это государство таким образом, чтобы мир был восхищен им. Чтобы весь мир смог убедиться, насколько действенны концепции нашего нового миропорядка там, где они применены к людям, воспитанным СС, при надлежащей дисциплине и вере в незыблемость идей национал-сЬциализма.

«Гиммлер, черт возьми! — мысленно швырнул ему в лицо Скорцени. — Вы развеяли всю святость этого высокого собрания, Гиммлер! Вы разрушили ее с того мгновения, когда заговорили словами Геббельса. Забыв, что всякая мысль, облеченная в слова этого ничтожества, мгновенно превращается в словесный тлен.

Скорцени никогда не скрывал своего презрительного отношения к Геббельсу. Но так подумав о нем сейчас, невольно осмотрелся, опасаясь, что кто-то из досточтимых отцов СС способен вычитать его мысли. Впрочем, рано или поздно… Вслух он их, конечно, никогда не выскажет. Не из-за страха навлечь на себя гнев обер-пропагандиста. Просто, вступая в клан высшего руководства СС, он тем самым принимал все условия игры, которые здесь были приняты. В противном случае пришлось бы хлопнуть дверью. Хотя в этом благородном собрании хлопать не принято.

9

Некоторое время Скорцени еще прислушивался к пророчествам Гиммлера относительно порядков, которые воцарятся в стране СС Франконии, затем вновь предался своим праздным размышлениям.

«Да, хлопать дверью здесь не принято. Любой такой хлопок принимают за выстрел. И выстрелами отвечают…»

— Ну и что вы думаете по этому поводу, Скорцени?

Гауптштурмфюреру понадобилось несколько мучительных секунд, чтобы прийти в себя и осознать, что Гитлер обращается именно к нему. Задумавшись, он упустил тот момент, когда Гиммлер свою речь завершил и на смену ему вновь поднялся фюрер. Но успел ли вождь произнести что-либо свое, или же его вопрос касался общих рассуждений Гиммлера, — этого Скорцени установить не мог.

— На выстрелы я привык отвечать выстрелами, мой фюрер! — отчеканил он, подхватившись.

Все его недавние размышления — от непозволительной расслабленности. Он был и остается преданным фюреру. Не из-за страха перед его могуществом, а потому, что давно является «романтиком войны», как однажды окрестил его Шелленберг. Именно так — романтиком. И оставаться им сможет лишь до тех пор, пока у власти Гитлер.

— На выстрелы выстрелами? — несколько озадаченно переспросил фюрер.

— Так обязан отвечать каждый воин СС, научившийся убивать и умирать [66] .

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация