Оставив родные края вскоре после того, как закончилась та страшная война, послушник Василий покинул и Европу, переехав вместе с монастырём в Джорданвилль, где вступил в братию Троицкой обители.
[67]
Там уже через пару лет он был пострижен в рясофор, а вскоре и в мантию
[68]
. Здесь ему предстояло пройти долгий жизненный и духовный путь от инока до иеромонаха, возмужать, набраться силы. Здесь же он, окончив Свято-Троицкую духовную семинарию, стал преподавателем Священного Писания Ветхого Завета и патрологии
[69]
. Отсюда в возрасте тридцати девяти лет он был возведён в сан Епископа Манхэттенского, но уже через девять лет вернулся обратно, будучи избранным братиею Троицкого монастыря своим настоятелем, и переведён Синодом на Троицко-Сиракузскую кафедру. А ещё по прошествии пяти лет на основании определения Собора Епископов был возведён в сан Архиепископа с правом ношения бриллиантового креста на клобуке. Опять же здесь, после трудных, полных поистине историческими событиями ещё двадцати семи лет он нашёл последний приют, будучи погребённым в усыпальнице собора Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле в штате Нью-Йорк. Но это потом, вскоре.
А пока, старый, измученный болезнями восьмидесятилетний митрополит, на исходе жизни думая, вспоминая, осмысливая этот тяжкий путь, так или иначе, возвращался мятежной душой к единственной мысли, трудной, но спасительной – мысли о покаянии. О ней неустанно напоминало, твердило сердце, как о незаживающей кровоточащей ране, о приставучей зубной боли. А волевой, холодный как сталь разум гнал прочь совестливое, плачущее стенание, утверждая твёрдо и основательно, словно репродуктор, вещающий голосом Левитана, что всё было сделано правильно.
Он помнил, с самого дня их расставания старался следить за дальнейшей судьбой и просто за жизнью своего старшего брата, учителя и спасителя. Благо рваные куски информации, хотя довольно скудные и немногочисленные, но всё же пробивались сквозь хаос послевоенного мира и позволяли ему составить ясную и правдивую картину жития своего ладомировского друга.
Когда разгром и отступление немецкой армии заставили всю братию покинуть Иово-Почаевскую обитель, перед иеромонахом Виталием открылась огромная миссионерская деятельность в Берлине и его окрестностях. Ему приходилось ежедневно посещать лагеря остов,
[70]
проповедовать, служить, напутствовать сотни умирающих от голода, туберкулёза, ран. Но вскоре пришлось снова уходить от окружающей со всех сторон Красной армии. Иеромонах Виталий покидает Берлин и обосновывается в городе Гамбурге. Перед ним открывается огромное поле деятельности среди так называемых DP
[71]
, которым надо помочь избежать репатриации со всеми последствиями сталинских ужасов. Знание английского языка во многом помогает ему спасти тысячи соотечественников. Возведённый Архиерейским Синодом в сан Архимандрита, игумен
[72]
Виталий организует в лагере Фишбеке в барачной церкви круг ежедневного богослужения, основывает типографию, собирает вокруг себя небольшую монашескую братию, издаёт и печатает для всех лагерных церквей восточной Германии все Великие Сборники, молитвословы. Он издаёт ежемесячный журнал «Почаевские Листки», который затем переименовывается в «Православное Обозрение». Многие в лагере Фишбек проходят почти полный псаломщический курс, и удаётся даже собрать 12 юношей, которым преподаётся систематически в продолжении года весь курс богословских наук семинарского уровня.
С сорок седьмого года Архимандрит Виталий уже настоятель Лондонского прихода, неустанно разъезжает по всей Англии, организует православные приходы в Манчестере, Престоне и Бредфорде. Последний существует и до сего дня в самом центре Англии.
В пятьдесят первом году в день святых Апостолов Петра и Павла его посвящают в Архиерейский сан с назначением викарным Епископом в Бразилию, и местом проживания на Вила Альпина в Сан-Пауло.
И тут под Южным Крестом снова застучали печатные станки. Вила Альпина покрывается новыми постройками, организуется небольшой приют для мальчиков, которые обучаются русскому языку, Закону Божию при ежедневном суточном круге богослужений. Владыко Виталий и его иеромонахи посещают православных людей по самым глухим уголкам Бразилии – наибольшей страны всей Южной Америки. Их трудами основываются два прихода в центре этой страны: в её новой столице Гоянии, а также в пригороде Сан-Пауло – в местечке Педрейра.
О своей миссионерской деятельности Владыко Виталий писал из Сан-Пауло: «Я лично убеждён, что в нашу задачу в рассеянии входит не только окормление нашего русского народа, стремление оберегать его от денационализации, но также и известное миссионерство среди инославных. У меня есть внутреннее стремление к миссионерству среди иностранцев. За время нашего пребывание в Лондоне нам удалось обратить в Православие около десяти человек англичан, что кажется мало, но все они стали искренними православными людьми. Лучший из них перевёл на английский язык сокращённое Добротолюбие
[73]
… За эти годы у нас выработалась очень хорошая система миссионерства. Мы всё время разъезжаем, оставаясь иногда продолжительное время в том или ином пункте, но зная, как велика слабость и удобопреклонность к падению человека, мы большую часть времени проводим в общежительной жизни, в которой мы спасаемся, как в некоей раковине, от морских хищников – страстей наших. Одним словом, мы привыкли жить среди народа и в то же время вести монастырский образ жизни».
