Теперь они стали любовниками, и секс ей всегда нравился. Но эмоциональный водоворот был новым, пьянящим и немного лишал равновесия.
Когда ее руки стали дрожать, проснулся Эрл Грей и с лаем подбежал к ней.
– Не смей! – рявкнул он, когда она попыталась опустить руки.
– Аш, каждая моя рука весит тонну, а собака просит, чтобы ее вывели.
– Продержись еще минуту. Всего минуту.
Пес подвывал, руки тряслись. Его кисть наносила медленные длинные мазки.
– О’кей. Ладно.
Отступив, он сузил глаза и, сведя брови, стал рассматривать результат работы.
Лайла подхватила песика, потерла плечи – они нестерпимо ныли.
– Можно посмотреть?
– Твой портрет.
Пожав плечами, он подошел к рабочему столу и стал вытирать кисти.
Он сумел поймать очертания ее тела. Длинное развевающееся платье. Кокетливые извивы нижней юбки. Она видела штрихи там, где будут ее руки, ее лицо, но пока еще ничего определенного не проступало. Только линии, углы, обнаженная нога, пальцы едва касаются земли.
– Эта женщина может быть кем угодно.
– Только тобой.
– Цыганка без головы.
– Дойдем и до головы.
Он частично успел прописать фон: оранжевые с золотом костры, клубы дыма, кусочек усеянного звездами неба. Для этого она ему не нужна.
– Почему ты еще не написал лица?
– Твоего лица, – поправил он. – Потому что это самое важное. Линии тела, цвета, изгиб рук – все это важно. Все о чем-то говорит. Но твое лицо скажет все.
– Что именно?
– Мы узнаем. Можешь переодеваться и взять какую-нибудь блузку из гардеробной. Я выведу пса. Мне нужно кое-что сделать, потом поедем к тебе. Я останусь на ночь.
– Вот так и останешься?
Легкое раздражение пробежало по ее лицу.
– Мы уже прошли эту точку, Лайла. Если хочешь отступить, попроси меня спать в одной из гостевых спален. Я этого не сделаю, я соблазню тебя, но попросить можешь.
Поскольку она не могла решить, возбуждает ли его деловой тон или раздражает, она промолчала и направилась в гардеробную.
Перебрала варианты, остановилась на зеленом топе. И стала рассматривать свое лицо.
О чем оно говорит ему? Ждал ли он ее появления в своей жизни? Жаль, что пока он не написал ее лица, иначе она бы знала, что он видит, когда смотрит на нее.
Как она может успокоиться, принять все, что с ней происходит, не найдя ответов?
Она сняла яркий макияж, гадая, зачем брала на себя столько труда, если лицо оставалось белым пятном? Возможно, у него была своя причина, по которой она должна быть полностью в образе.
Соблазнение? Нет, она не хочет, чтобы ее соблазняли. Это предполагало неравновесие сил, что-то вроде необходимости отдаваться против воли. Но он был прав. Они перешли эту границу, и оба знали, что она хочет, чтобы он оставался с ней. Был с ней.
Да, все это позирование выбивало ее из колеи. Но лучше не обращать на это внимания. Поскольку есть слишком много более важных вещей, выбивающих ее из колеи.
Кровь на испорченной блузке служила суровым напоминанием. Изучая пятно, она снова и снова перебирала в памяти подробности нападения. Нужно признать, что стоило держаться настороже, уделять больше внимания окружающему. И тогда ее бы не застали врасплох. И блузка не была бы испорчена. И повязки на боку не было бы. Она могла бы исправить это, и исправит. И все же она чувствовала, что выиграла эту маленькую битву.
Эта зеленоглазая киллерша Джей только и получила, что несколько капель ее крови.
Она свернула блузку, чтобы сунуть ее подальше с глаз – в сумку. Лучше выбросить ее в мусор в доме клиента, чем в доме Аша. Если он наткнется на это напоминание, то удвоит усилия по ее защите.
Она сунула блузку в сумку, и ее рука наткнулась на телефон – оставалось лишь наскоро его проверить.
Через пять минут она слетела вниз, как раз когда Аш привел песика.
– Антония прислала сообщение! Я правильно закинула удочку! Она говорила с отцом, с тем, кто встречался с Мирандой Суонсон. Это имя сработало, плюс у нее есть подруга, которая читала мою книгу. Повезло.
– Что сказал отец?
– Хочет больше узнать о том, чем я занимаюсь, чего ищу. Я ответила, что на следующей неделе буду с друзьями во Флоренции, и спросила, возможно ли увидеться с ним, – время и место встречи выбирает он. Потом я как бы невзначай обмолвилась об Арчере, потому что деньги разговаривают с деньгами. Верно?
– Да, вероятно, деньги более охотно выслушают деньги.
– То же самое.
Довольная собой, она выудила из сумки мячик и подкатила к песику, давая ему немного за ним погоняться.
– Я отправляюсь вместе с тобой и еще с двумя друзьями в поездку с целью сбора материала. Думаю, дверь приоткрылась немного шире.
– Может быть. Бастоне должны знать, чем владеют. Миранда Суонсон могла быть наивной и ни о чем не подозревать, но не верю, чтобы человек вроде Бастоне не знал, что у него имеется редкий шедевр, который стоит целого состояния.
Поскольку Эрл Грей притащил мячик и уронил у его ног, явно надеясь на продолжение, Аш пнул игрушку. Эрл Грей азартно кинулся за добычей.
– Если яйцо все еще у него, – добавил Аш.
– Если… черт, да они могли его продать! Об этом я не подумала.
– Так или иначе, семейный бизнес – виноградники, оливковые рощи – дают миллионы дохода в год, а он – главный владелец и управляет всей собственностью. Нельзя получить и сохранить такое положение, будучи человеком наивным. Если яйцо у него, с чего вдруг он будет рассказывать нам? Покажет его?
– Смотрю, во время прогулки с собакой тебя обуревали весьма пессимистические мысли.
Он снова пнул мячик.
– Я считаю их реалистичными.
– Мы уже вставили носок туфли в дверную щель. Нужно посмотреть, что будет дальше.
– В таком случае вот что мы собираемся делать, учитывая реалистичные ожидания: позволь мне сунуть кое-что в сумку, а потом мы вернемся к тебе.
Он подошел к ней, сжал лицо ладонями.
– С реалистичными ожиданиями, – повторил он.
– Состоящими из…
Он легонько коснулся ее губами. На мгновение. И прижался крепко и быстро, не оставляя ей выбора.
– Между нами есть что-то…
– Что-то такое, что возникло, когда мы встретились. И это требует нашего внимания.
– Столько всего происходит…
– И это часть возникшего между нами. Эта дверь открыта, Лайла. И я войду в нее. И беру тебя с собой.
