— Я заплачу тебе за сегодняшний день, Марк, — сказал Ной. — Может, перенесем фотосессию на следующую субботу? На это же время.
Марк кивнул:
— Конечно. О деньгах не беспокойся. Всякое случается.
Ной помог Марку отнести оборудование в машину.
После отъезда Марка прошел уже почти час, а от Келли все еще не было вестей. Если бы он так не волновался, то оставил бы ее в покое. Все-таки она — взрослый человек. Но в глубине души Ной чувствовал — что-то не так. Он решил заехать к Келли перед поездкой в дом престарелых, чтобы проверить, как она. В конце концов, она совсем одна в Лос-Анджелесе. Он просто обязан был убедиться в том, что с ней все в порядке.
Неожиданно зазвонил сотовый. Ноя мгновенно охватила паника, которая сменилась чувством облегчения и надеждой на то, что звонит Келли, готовая извиниться за опоздание. Но когда он посмотрел на определитель номера, его надежда умерла. Направляясь по автостраде к дому Келли, он перевел мобильный в режим громкой связи.
— Алло?
— Мистер Фостер?
Не узнав голос, он ответил:
— Да.
— Это Марсия Купер. Я медсестра реанимационного отделения медицинского центра «Сидэй-синай». К нам только что была доставлена некая мисс Мэтьюз. Мы пытались связаться с ее соседкой, но не смогли дозвониться. Келли предложила попробовать позвонить вам.
Ноя охватил ужас. Но раз Келли упомянула его имя и номер телефона, значит, по крайней мере, она была в сознании.
— С ней все в порядке?
— К сожалению, я не могу обсуждать ее состояние по телефону, — ответила медсестра. — Вы можете приехать?
— Да, конечно. — Ной нажал на педаль газа и помчался в больницу, маневрируя в потоке машин.
Мысль о том, что Келли сейчас больно, заставляла его сердце сжиматься, ведь она всегда была такой живой и радостной. Он понимал, что медсестра не может раскрывать информацию о пациенте в связи с законом о конфиденциальности. Может, у нее рана, которую требовалось зашить? Или она упала и ударилась головой? Или подверглась нападению? Черт побери. Образ его покойной невесты, лежащей на полу их спальни, промелькнул в его голове, но он постарался об этом не думать.
Ной припарковал машину на стоянке для врачей. У него были привилегии в некоторых больницах Лос-Анджелеса. Слава богу, «Сидэй-синай» входил в их число. Вбежав в холл, он направился в отделение реаниматологии.
— Ной?
Обернувшись, он увидел доктора Рича Бэйза, своего старого приятеля.
— Ты пришел к пациенту?
— Да, — сказал Ной. — Кэлли Мэтьюз. Ты ее лечащий врач?
Рич кивнул:
— Да. Она в седьмой палате.
— Как она?
— Расскажу по дороге. — Рич жестом пригласил Ноя следовать за ним. — У нее глубокая рваная рана на лице — от виска до нижней челюсти и перелом правой ключицы. Скоро будут готовы результаты рентгена, и я пойду к ней, чтобы о них рассказать. Учитывая то, что мне рассказали об автокатастрофе, ей очень повезло. Все не так плохо.
Глубокая рваная рана на лице. Как пластический хирург, Ной видел несколько тяжелых случаев, но ему не хотелось даже думать о том, насколько серьезен случай Келли. Что бы там ни было, он сможет это исправить.
— К ней приставят сиделку? — спросил Ной.
Рич кивнул:
— На ночь. Она была без сознания, когда поступила к нам. — Доктор Бэйз остановился перед стеклянной раздвижной дверью. — И после выписки ей, вероятно, потребуется помощь.
Ной кивнул:
— Я о ней позабочусь.
Без сомнения, Келли будет отказываться, но он не позволит ей переносить все это в одиночку. Либо она поживет у него, либо он на время переедет к ней. Неожиданно ему в голову пришла еще одна мысль. Как это происшествие повлияет на роль, которую она только что получила? Съемки ведь начнутся очень скоро. Знает ли она, насколько серьезны ее травмы? Перелом срастется, но шрам на лице… Может пройти целый год, прежде чем заживет глубокая рваная рана, в зависимости от того, какие ткани повреждены. Ной прокручивал в голове возможные операции. Он позаботится о том, чтобы у нее было все необходимое для скорейшего выздоровления. Но прежде чем делать какие-либо выводы, ему нужно оценить ее рану. Возможно, все не так плохо, как он воображает… или, может, еще хуже. Ной был уверен лишь в одном. Он не позволит другому пластическому хирургу притронуться к Келли. Эту работу сделает он, и сделает ее качественно.
— Вот ее палата. — Рич кивнул в сторону закрытой двери. — Пойду посмотрю, готовы ли результаты рентгена. Вернусь, как только что-нибудь узнаю.
— Спасибо, Рич. — Ной попытался взять себя в руки.
Он знал, что должен быть сильным ради Келли, поэтому, сделав глубокий вдох, осторожно открыл дверь и вошел внутрь.
Когда он отодвинул плотную ширму, его колени чуть не подогнулись. Все ее лицо, за исключением глаз и рта, было в бинтах, а рука — в фиксирующей повязке, чтобы защитить сломанную ключицу. Она выглядела такой хрупкой, такой безжизненной. Он должен был мысленно дистанцироваться от этого, иначе просто не сможет ей помочь. Черт побери, он должен быть в первую очередь другом, а не доктором, не начальником и конечно же не потенциальным любовником.
Ной подошел к кровати.
— Дурацкий способ избежать фотосессии, — сказал он, пытаясь разрядить атмосферу.
— Боже, Ной, — прошептала Келли. — Мне очень жаль. Я ехала на съемку, и вдруг из ниоткуда появился грузовик… Больше я ничего не помню.
Она начала плакать, и сердце Ноя сжалось. Он никогда не видел ее слез, кроме тех слез счастья в его офисе. Он всегда видел Келли улыбающейся и счастливой. Именно поэтому он решил, что ее цвет — желтый. Ему было интересно, видела ли она свое лицо, и сказал ли ей Рич о том, насколько серьезны ее повреждения. Как врач Ной хотел взглянуть на ее карту, но ей необходимо утешение, нужно дать ей понять, что все будет в порядке.
— Келли, — он подошел к краю кровати и взял ее за здоровую руку, — тебе незачем извиняться.
— Мне жаль, что пришлось тебя побеспокоить, но я не знала, кому еще позвонить, когда моей соседки не оказалось дома, — сказала она, пытаясь отвернуться.
— Я бы все равно приехал. — Ной сжал ее руку. — Что я могу для тебя сделать?
Она попыталась покачать головой, морщась от боли.
— Просто постарайся расслабиться. — Он погладил тыльную сторону ее ладони большим пальцем. — Я никуда не уйду, Келли.
— Со мной все будет в порядке, — заверила она, но ее голос дрогнул, и слезы снова наполнили ее глаза. — Я знаю, они продержат меня здесь сегодняшнюю ночь, но завтра, когда меня выпишут, соседка отвезет меня домой. Тебе не обязательно оставаться.
— Я уйду, если ты действительно этого хочешь, но, когда тебя выпишут, заберу тебя к себе.
