Вновь повернувшись к двум своим спутницам, я обнаружил, что Клэр теперь смотрит не на розу телесного цвета, а на подругу, а та стоит неподвижно, как обычно потупив глаза, в двух шагах от розового куста, на краю аллеи. Пройдя чуть назад, я оказался рядом с Клэр. Я перевел взгляд с девушки в белом платье на розу и обратно.
Рядом со мной послышался голос Клэр:
— Подойди поближе.
Это было произнесено приказным тоном, спокойным, но не терпящим возражений, ожидающим полного подчинения. Однако сам голос Клэр, как мне показалось, слегка изменился: стал более низким и страстным по сравнению с тем, каким был, когда она показывала нам парк и сравнивала достоинства разных сортов роз.
Маленькая Энн не спрашивала никаких объяснений о том, что от нее потребуется. Слегка поколебавшись, она подняла на нас глаза. Мы стояли, частично загораживая от нее более оживленные аллеи парка.
Клэр повторила:
— Ну, давай же! Быстрее!
Ее маленькие ножки нерешительно ступили на клумбу, и узкие туфельки на высоких каблуках почти полностью погрузились в мягкую землю. До сих пор я не замечал, какие тонкие у нее щиколотки. Остальная часть ноги, которую можно было заметить, также была восхитительна.
— Теперь поласкай ее, — сказала Клэр.
Энн протянула правую руку к полуоткрытой сердцевинке цветка. Она осторожно провела кончиками пальцев по сомкнутым краям средних лепестков, лишь слегка касаясь их розоватой нежной плоти. Она несколько раз подряд медленно обвела углубление в центре чашечки, потом осторожно раздвинула края лепестков и снова сомкнула их.
Повторив это два-три раза и слегка расширив таким образом отверстие между лепестками, Энн погрузила и него средний палец, который почти полностью исчез и углублении. Затем она снова вынула его, очень медлен но… и тут же снова вонзила до самого дна.
— У нее красивые руки, вы не находите? — спросила Клэр.
Я согласился. Рука у девушки действительно была очень красива — белая, тонкая, легкая, а ее движения — изящными и точными.
Теперь Клэр снова говорила тем вызывающим, жестким тоном, как вчера вечером в кафе. Со слегка презрительной гримасой она указала на девушку, которая продолжала прилежно гладить лепестки розы:
— Она это любит. Это ее возбуждает. Если хотите, можете проверить. Какой-нибудь пустяк — и она уже вся мокрая. Не правда ли, малышка?
Ответа не последовало.
— Хватит! — резко произнесла Клэр. — Сорви ее и дай сюда!
Энн отдернула руку, но осталась стоять, опустив руки и не двигаясь.
Я повернулся, чтобы увидеть перекресток, где наша боковая аллея отходила от центральной. Никто не приближался с той стороны, никто не обращал на нас внимания. Клэр повторила уже более резко:
— Ну, чего ты ждешь?
— Я не смею, — ответила девушка. — Это запрещено.
Ее слова были едва слышны — настолько неуверенно она их произносила. Клэр обернулась ко мне с ироничной улыбкой, словно призывая в свидетели непроходимой глупости своей воспитанницы:
— Разумеется, запрещено… Как и ходить по клумбам… и трогать цветы! Это написано при входе в парк.
Потом она добавила чуть мягче, словно желая подбодрить девушку:
— Ты хорошо знаешь — все, что мне нравится, запрещено.
Энн протянула руку к твердому стеблю цветка, но почти сразу же отдернула руку.
— Я не знаю, как это сделать… — еле слышно выдохнула она. — И потом, здесь шипы…
— Ну значит, ты уколешься, — отвечала Клэр.
Девушка снова протянула руку к цветку, сжала стебель большим и указательным пальцами и резко надломила. Затем отскочила назад и поспешила к Клэр, словно ища у нее убежища, сжимая свою добычу в пальцах.
Роза, сорванная со стебля, казалась еще красивее. Ее форма была совершенной, а нежные лепестки напоминали мякоть сочного плода, в которую хотелось впиться зубами.
На сей раз Клэр снизошла до легкой похвалы:
— Хорошо. Как видишь, это было совсем нетрудно… Но ты все равно будешь наказана, потому что слишком долго колебалась.
Девушка не возражала; она опустила глаза и покраснела. Она была очаровательна в своей покорности.
Я спросил:
— Что вы намерены с ней сделать?
— Пока не знаю… Но не беспокойтесь: я накажу ее в вашем присутствии.
Маленькая Энн подняла глаза и замотала головкой. Ее взгляд был полон ужаса и, без сомнения, взывал к милосердию. Но вдруг выражение ее лица изменилось, и она прошептала:
— Кто-то идет.
— Что ж, пойдем дальше, — ответила Клэр и указала на противоположный конец аллеи.
Девушка, которую мы все это время загораживали от взглядов прохожих, быстро повернулась, и мы с Клэр встали у нее по бокам.
Мы двинулись дальше, вплотную друг к другу, неторопливым шагом. Энн шла посередине, прижимая розу к груди. Поскольку аллея перед нами была пуста, никто не мог уличить девушку в воровстве.
Когда мы проходили мимо куста, с которого Энн сорвала розу, Клэр спросила ее:
— Видишь свои следы?
В самом деле, на мягкой земле отчетливо виднелись отпечатки женских туфелек на высоких каблуках.
Мы продолжали прогулку, немного ускорив шаг.
Вскоре мы оказались возле довольно густой живой изгороди. Здесь было совершенно безлюдно. Поскольку клумб с цветами вокруг не было, вряд ли кто-то мог нас побеспокоить.
Перед нами стояли два садовых кресла, прислоненные спинками к плотной стене зелени, — железные, но, судя по форме, удобные. Клэр села и указала мне на второе:
— Садитесь, Жан. — И, поскольку я медлил, добавила: — Малышке придется постоять. Ей нужно спрятать то, что она украла.
Я сел рядом с Клэр. Энн осталась перед нами, элегантная и стройная в своем белоснежном платье, на котором играли солнечные лучи. Сорванный цветок она по-прежнему прижимала обеими руками к груди. Глаза были опущены.
Мы с Клэр долго смотрели на нее.
Покрой юбки подчеркивал ее бедра и тонкую талию. Было заметно, что под корсажем с широким декольте «корабликом» лифчика на ней нет. Или мне показалось? Клэр повторила:
— Нужно спрятать эту розу.
Конечно, роза гораздо лучше смотрелась бы на груди девушки. Энн могла бы приколоть ее к платью и сделать вид, что пришла сюда уже с ней. Вряд ли запрещалось приходить в парк с цветком на одежде… Я указал на густые заросли туи слева от нас:
— Энн могла бы бросить ее туда — никто ее там не найдет.
— Да, вероятно, — ответила Клэр, словно размышляя о чем-то. — Но было бы жаль терять такой красивый цветок. Не правда ли, малышка?
