Джанин – двойной агент! Он не мог в это поверить. Он так доверял ей все эти годы! Они вместе обсуждали важнейшие государственные тайны, он показывал ей секретнейшие документы, которые должен был просматривать только один!
Его пальцы впились в телефонную трубку. А может, Керман все-таки ошибается? Возможно, Малих знает, что она американский агент, и старается держаться с ней дружески? Обвинить ее только потому, что она ехала в машине Малиха?.. Да, но ведь она была в таинственном бунгало Малиха, и к тому же дважды!.. И опять он пытался отмахнуться от очевидных фактов. Джанин, наверное, просто не могла пройти мимо этого красавца русского. А может, она попала в расставленные Малихом сети? Вероятно, она подумала, что Малих – иностранный турист, и решила немного поразвлечься…
– Мистер Дорн! – голос Кермана звучал нетерпеливо. – Что мне делать?
– У вас нет убедительных доказательств, что она работает на Малиха, – все еще пытался сопротивляться очевидному Дорн. – Я знаю ее лучше, чем вы. Она страшно любит мужчин! Возможно, она просто крутит с этим Малихом, не подозревая, кто он.
– Тогда почему она не наблюдает за аэропортом? Ведь она должна сообщить о прилете Гирланда! И почему она побледнела, когда я встретил ее после совместной поездки с Малихом?
– Наверное, есть какое-нибудь объяснение… – сказал Дорн. – Я не могу поверить, что она работает с ними, Керман, для меня это непостижимо!
– Я вам сообщаю факты, мистер Дорн, а уж как на них реагировать – это ваше дело, а не мое…
– Пройдите в отель, Керман, и скажите, чтобы она вылетела в Париж утренним самолетом. Объясните, что у меня есть для нее другая работа. Но постарайтесь не вызвать у нее подозрений, держитесь дружески. Объясните, что вы случайно оказались в посольстве и вам передали мой приказ. Ясно?
– Ну, а если она, допустим, не захочет вернуться? Или Малих не отпустит ее?
Дорн нервно потер вспотевший подбородок.
– Тогда пусть Амблер арестует ее и отправит с нарочным!
– Ладно, постараюсь, – буркнул Керман и бросил трубку на рычаги.
Джанин проснулась от резкого телефонного звонка. Она села на кровати, сердце ее отчаянно билось. Гирланд, щурясь спросонья, приподнялся, облокотившись о подушку, и кивнул на телефон. Джанин подняла трубку.
– Мадам, вас спрашивает мистер Керман, – услышала она голос портье.
Джанин немного поколебалась, затем сказала:
– Попросите его подождать в баре, я спущусь минут через пятнадцать.
Гирланд уже встал и одевался.
– Кто это? – поинтересовался он, надевая тенниску.
– Керман.
– Ты думаешь, он уже разговаривал с Дорном?
– Уверена! Но меня это мало беспокоит. Как быть с Малихом?…
– Постарайся избавиться от него сегодня, а потом сделай, как я сказал, – улетай завтра в Париж.
Она посмотрела на него с вымученной улыбкой.
– А ты останешься, Марк?
– Да. Послушай, как только избавишься от Кермана, позвони Малиху. Я поеду в Дакар и вернусь вечером. Тогда мы еще что-нибудь придумаем.
Она подошла к нему и нежно обняла.
– Я люблю тебя, Марк! Ты моя первая и последняя любовь. И мне теперь все равно, что со мной будет. Прощай, дорогой. Вспоминай обо мне иногда…
– Не надо так драматично! Все обойдется.
Они посмотрели друг на друга, затем Гирланд подошел к двери, осторожно открыл ее и, оглянувшись еще раз, ласково улыбнулся ей. Дверь за ним закрылась.
Керман сидел в углу бара. Потягивая пиво, он как-то странно улыбнулся Джанин.
– Что будешь пить?
– Джин с тоником, – сказала она, садясь, когда он делал заказ. Он как бы невзначай спросил:
– Никто не прилетел самолетом?
– Нет, – вяло ответила Джанин.
– У меня для тебя распоряжение.
Джанин напряглась и пристально взглянула на Кермана.
– Распоряжение… для меня?
– Я сегодня заходил в посольство, как раз когда звонил Дорн. Он просил тебя вернуться, подвернулась какая-то работа. Он хочет поручить ее тебе. Завтра самолетом он пришлет кого-нибудь вместо тебя. А ты немедленно вылетай в Париж.
– Если успею заказать билет…
– Я уже все сделал, – сказал он, кладя перед ней конверт «Эйр Франс».
– Тогда все в порядке, хотя мне и не хочется уезжать, – она отпила из стакана.
– Все это напрасная трата времени, – сказал Керман. – Мы уже никогда не узнаем, что хотела сообщить та женщина… Я останусь еще на пару дней. Дорн всегда надеется на чудо. – Керман поднялся и, пожелав Джанин счастливого пути, вышел из бара.
Допив джин и закурив сигарету, Джанин взглянула на часы. 18.25. Пора звонить Малиху. Она встала и направилась в номер. Сердце ее отчаянно билось, когда она набирала номер. Малих сразу же взял трубку, словно сидел у аппарата.
– Да.
– Я видела мистера Гилчерта, – заговорила она, стараясь не выдать своего волнения. – Я сказала ему о вечере у Хильды, но он ответил, что не сможет прийти. Сегодня у него какое-то деловое свидание, но он с удовольствием придет завтра. Мы оба придем завтра в восемь.
Трубка зловеще молчала. Слышалось только учащенное дыхание Джанин.
– Я сказал – сегодня, – наконец тихо, но настойчиво произнес Малих.
– Я знаю, но сегодня он не может…
Снова пауза, и снова тот же голос, не оставляющий надежд:
– Хорошо. Жаль терять время, но ничего не поделаешь. Пусть будет завтра. Мне нужно кое-что с вами обсудить. Я уже выслал машину, она скоро будет у отеля, не задерживайтесь. – Он повесил трубку.
Она долго сидела, не выпуская трубку из рук. Тело ее похолодело, сердце стучало, как колокол, во рту пересохло. Положив трубку на рычаги, она встала и подошла к окну. «Кадиллак» уже стоял перед отелем.
Это был конец.
Выхода не было.
Нужно сделать последние приготовления, решила она. Взяв в руки чемодан и открыв его, Джанин нажала на чуть заметную выпуклость в его стенке. Правая часть дна немного отодвинулась – в образовавшейся нише лежала сумочка. Дрожащими пальцами она раскрыла ее и вынула крошечную – не больше ногтя мизинца – ампулу.
Когда Дорн давал ей ампулу, он сказал:
– Возьми на всякий случай… Это часть твоего снаряжения. Если почувствуешь, что попала в безвыходное положение – раздави ее зубами. Смерть наступает мгновенно.
И вот это время пришло!
Она взяла ампулу и положила ее в рот, затем пальцем передвинула за десну. Там она ничуть не мешала, и, глядя в зеркало на свое испуганное, белое лицо, Джанин с удовлетворением отметила, что снаружи тоже ничего не видно… Закрыв чемодан, она заперла комнату и спустилась к «Кадиллаку».
