– Она уехала.
– Да.
– И увезла фильмы…
– Естественно.
Малих связал ноги Кирста, поднял его и, как куль, перебросил через изгородь.
– А мне почему-то всегда казалось, что деньги для вас превыше всего, Гирланд, – сказал он. – Разве Дорн щедро не заплатил бы вам за эти фильмы?
– По крайней мере, он обещал сделать это. – Гирланд забрался на место пассажира. – Не пора ли и нам?..
Малих развернул машину и выехал на главную дорогу. Хотя они мчались по шоссе на приличной скорости, след красного «Триумфа» словно простыл. Джулия удирала еще быстрее.
Так как в самолете было всего шесть пассажиров, Малих и Гирланд сели вместе. Погруженные каждый в свои мысли, они долго молчали.
Спросил Гирланд неожиданно:
– Вы, разумеется, можете не отвечать мне, Малих, но я хочу задать вам один вопрос. Почему вы отказались от этих фильмов? Я был уверен, что ваше задание – раздобыть их. Вы произвели бы фурор среди своих и вернули бы былой авторитет. Ваши люди обязательно воспользовались бы ими, и Шерману пришел бы конец. Разве ваша работа вас больше не интересует?
Малих с мрачным видом смотрел на свои громадные руки. Гирланд уже подумал, что он не ответит на его вопрос, но услышал:
– Все время, пока я работал на КГБ, я никогда не считался со своими собственными интересами. Работа была для меня превыше всего. В то время как вы сначала думали о собственном благополучии, а уж только потом о работе. Но с некоторого времени я принял вашу точку зрения. Пока такие, как Ковски, остаются у власти, я не могу действовать с полной отдачей. Сидеть в бюро и перебирать бумажки – это не для меня! В настоящее время у меня появилась возможность как следует насолить этому прохвосту, и я не упущу свой шанс. Как только Ковски слетит со своей должности, я вернусь к активной работе. Вот тогда мы снова станем врагами.
– Но мы скорее всего больше никогда не встретимся снова, – ответил Гирланд, пожимая плечами. – Я ни за что не взялся бы за это грязное дело, если бы Дорн не пообещал так много. А каким же образом вы думаете освободиться от товарища Ковски?
Снова Малих долго молчал. Наконец сказал:
– Завтра, когда я явлюсь для отчета, то скажу, что вы уничтожили фильмы, прежде чем я сумел до них добраться. И еще я обрадую его, что если бы он последовал моему совету и сообщил полиции о Шермане, путешествующем с фальшивым паспортом, карьера Шермана была бы окончена уже тогда. Послав телеграмму, мы наверняка воспрепятствовали бы избранию его президентом. Но, как последний идиот, Ковски отказался это сделать. Естественно, я не утаю, что наш разговор записан на пленку и отправлен в Москву. – Малих вновь посмотрел на свои руки и улыбнулся. – У него был момент… слушаться моих советов. А сейчас поезд ушел.
Гирланд покачал головой.
– Могу себе представить. Дорн будет весьма доволен.
Малих с равнодушным видом пожал своими могучими плечами:
– Многие будут довольны. – Он посмотрел на часы. – Мы приземляемся через несколько минут. Я бы не хотел, чтобы нас видели вместе. Дрина наверняка толчется в аэропорту. Бдит, мерзавец. Вы выйдете первым. А я несколько позже, когда Дрина побежит докладывать о вашем прилете.
– Согласен.
Когда самолет зашел на посадку, Малих глянул в упор на Гирланда.
– Теперь я говорю вам «прощайте». Надеюсь, мы не встретимся на узкой дорожке. Не пройдет и месяца, как я вернусь к активной работе. Мы квиты сейчас… Вы понимаете?
Гирланд рассмеялся.
– Я понял ваш намек. Я тоже надеюсь, что мы больше не встретимся соперниками. Я благодарен вам за помощь. Да, теперь мы квиты. – Он подал свою руку, и Малих сжал ее, как тисками.
Самолет приземлился и подрулил к зданию. Мужчины отстегнули ремни безопасности.
Гирланд был разочарован, когда в приемной Дорна не увидел Мэвис Пол на своем месте. Подойдя к столу, он сам нажал кнопку интеркома.
– Да? – услышал он вопросительный тон Дорна.
– Ваш бывший лучший агент пришел отчитаться за проделанную работу. Можете вы меня принять?
– О… Вы? Входите!
Гирланд с невозмутимым видом пересек просторный кабинет и опустился в удобное кожаное кресло для посетителей. На нем был прекрасный серый твидовый костюм, темно-красный галстук и темно-коричневые туфли. На Дорна его нарядный вид произвел соответствующее впечатление.
– Надеюсь, вы рады мне? – спросил Гирланд с легкой иронической улыбкой.
Дорн не пожелал участвовать в представлении.
– Фильмы у вас?
Гирланд покривился, пренебрежительно пожал плечами и, прежде чем ответить, выдержал небольшую паузу.
– И да и нет. Я их раздобыл и уже держал в руках, но бедный маленький ребенок так плакал, так убивался, когда я сообщил, что передам пленки папе, что я не выдержал слез и отдал фильмы ей.
Дорн вскочил.
– Что это вы себе позволяете? Объясните! Не заставляйте меня напрасно тратить время!
– Если вы мне не верите, то позвоните в советское посольство и попросите Малиха. Без его помощи я вряд ли сумел бы добраться до фильмов. Когда я не выдержал потока слез и решил отдать пленки бедной девочке, Малих как раз был свидетелем этой сцены.
– Другими словами, вы не выполнили обещание! – возмутился Дорн, и лицо его перекосилось от злобы.
– Ну нет, уважаемый шеф. Я всегда выполняю порученную мне работу. Я держал пленки в руках, и вы совершенно определенно можете сказать своему дружку, что ему нечего бояться собственной доченьки. Он может выставить свою кандидатуру на президентских выборах. Фильмы уничтожены! Джулия обещала мне в дальнейшем быть благоразумной и не докучать своему папочке. Так что, как видите, все условия соблюдены.
– И вы хотите, чтобы я поверил в этот бред? – кричал Дорн. – Вы в любом случае были обязаны привезти пленки мне! Прекратите издеваться! Отдайте их мне, если они у вас!
– Я знаю, что вы постарели, но никогда не думал, что к тому же еще и глухи, – Гирланд откровенно насмехался. – Девчонка уничтожила фильмы. И обещала никогда не сниматься в будущем.
– Как вы можете ручаться за нее? Вы что, видели, когда она их уничтожала? Обещание шлюхи! Чего стоят такие обещания?! – в порыве гнева Дорн ударил кулаком по столу.
– Вы знаете, что Шерман поручил Радницу убрать свою дочь? – быстро спросил Гирланд.
Дорн моргнул и в упор посмотрел на Гирланда, невозмутимо сидевшего напротив него. По глазам Марка Дорн понял, что это вовсе не шутка.
– Я начинаю думать, что вы должны рассказать подробнее о своих действиях, – сказал он уже более спокойным тоном.
– А чем же я занимаюсь? Какого же черта я нахожусь здесь?! А чем занимался ваш друг детства, когда ушел от вас?
