– Она не оружие, – устало сказал я. – Она человек.
– Она не человек, она Иная!
– Это все словесная шелуха, Ольга. – Я прошелся по кабинету. Посмотрел на Ольгу, спросил: – А ты не думаешь, что сумрак и впрямь вреден? Что было бы лучше его уничтожить? Может, мне попросить дочку…
– А ты уверен, что она переживет сумрак? – спросила Ольга. – Она Абсолютная волшебница. Через нее течет вся Сила мира. Ты уверен, что Надя без нее вообще сможет жить?
– Сволочи, – сказал я. – Все-таки вы сволочи…
Ольга только пожала плечами – «считай как хочешь».
– Свяжись с лондонским Дневным Дозором, – попросил я. – Пусть наведаются в дом Эразма. Его завещание лежит на кухонном столе, в портфеле из крокодиловой кожи.
– Ты куда? – крикнула Ольга вслед.
– Домой. Считайте, что я взял отпуск, – закрывая дверь, я не удержался и добавил: – Бессрочный.
Глава 7
Чем плоха обычная городская квартира – в ней трудно сжечь крупный предмет. Особенно если он магический, а значит, жечь его во избежание неприятных последствий лучше обычным огнем.
Вот была бы у меня квартира с камином! Я бы кинул деревянный кубок в разгоревшиеся дрова, прикрыл каминную заслонку и смотрел бы, как навсегда исчезает пророчество, из-за которого погиб Эразм.
Да что ж это за пророчество такое? И почему Кешино пророчество, которого Тигр так сильно не хотел допустить, что даже заговорил человеческим языком, и я, и Арина выслушали совершенно безнаказанно? И вообще оно странное, дурацкое… не пророчество, а информационная справка, хоть в Википедию помещай…
Я придирчиво осмотрел балкон. Может быть, устроить костерчик здесь? С пожарными, если что, разберусь…
Но балкон у нас был хороший, застекленный, с выложенным ламинатом утепленным полом. Светлана мне голову оторвет, если на полу появится горелое пятно. Хоть бы осталась керамическая плитка после ремонта… но нет же, всю подчистую истратили…
Помаявшись, я вернулся в квартиру, пошел на кухню, открыл духовку и достал стальной поддон. Вот это годится.
Впрочем, зачем идти на балкон? Деревянный кубок Эразма небольшой, прекрасно входит в духовку.
Я еще раз подержал его в руках. Сделан он был очень аккуратно, любовно. Может быть, и без особого искусства, но со старанием.
Значит, их было два. Жаль, конечно. Даже помимо хитро запрятанной магической начинки, кубок интересен сам по себе. Древняя реликвия…
Но пророчество, заключенное в одном кубке, уже убило своего хозяина.
Нет уж. Хватит жертв. Долой пророчества. Я поставил кубок на поддон, принес флакон бензина для зажигалок (в общем-то я давным-давно пользуюсь копеечными газовыми, но флакон так и стоял в кладовке, ждал своего часа).
– Сумрак тебе пухом, Эразм, – сказал я, щедро поливая дубовый кубок бензином.
В прихожей хлопнула дверь.
– Папа! Я дома! – крикнула Надя. – Анна Тихоновна приболела, и нас отпустили с последнего урока!
Сегодня ее из школы забирала Света.
– Хорошо, – откликнулся я, присев перед духовкой со спичками в руках.
– Я с гостями!
– Да? – Я настороженно обернулся.
Надя показалась в дверях. За ее спиной неловко появился Кеша.
– Привет, Иннокентий, – сказал я. Почему-то меня его визит не удивил. – Как дела?
– Нормально… – Он помялся, не поднимая глаз. – Уроки интересные…
– Это здорово, – сказал я тем бодрым тоном, которым взрослые разговаривают с детьми.
– У Кеши мама допоздна на работе, – пояснила Надя. – Я его к нам в гости позвала. Мама обещала потом его отвезти домой.
– А мама-то где?
– Она нас до подъезда довезла, а сама пошла за туалетной бумагой. – Надя прыснула. Есть такой возраст, в котором слова «туалетная бумага» звучат удивительно смешно – особенно если говорить их при сверстнике.
– Да, я вчера забыл купить, – покаялся я.
Надя обернулась и крикнула в сторону прихожей:
– Нет, это тапочки мамины, а для гостей – зеленые!
– Так у нас много гостей? – спросил я, вставая.
– Не очень. – Надя чуть смутилась. – Еще тетя Арина. Мы ее в подъезде встретили, она к нам шла.
Я сделал пару быстрых шагов и встал, отделяя детей от прихожей. В левой руке у меня до сих пор был коробок спичек. Зато пальцы правой уже собрались в знак Щита.
– Антон! – крикнула Арина из прихожей. – Мир, дружба, жевачка!
Она осторожно выглянула из коридора.
– Я пришла с миром! – широко улыбаясь, сказала она. – Никакого зла! Ты же видишь, с детками все в порядке!
Кажется, Надя поняла, что поступила опрометчиво. Нет, она не произнесла ни звука, но крепко схватила Кешу за руку и оттащила подальше за мою спину.
И я почувствовал, как в метре от меня забурлил, наполняясь, бездонный колодец Силы.
– Надя, – сказал я негромко, – ты прекрасно знаешь, что нельзя приводить в дом чужих… людей.
– Но она же не человек, – попыталась оправдаться Надя. – Она Иная… Светлая.
– Когда-то она была Темной, – сказал я. – Впрочем, дело не в этом… бывают такие Светлые, на которых белого пятнышка не осталось.
– Антон, ты меня обижаешь! – возмутилась Арина.
Она выглядела абсолютно миролюбиво. Длинное платье, уложенные в пучок, как у пожилой сельской учительницы, волосы. Большие пушистые тапочки на ногах дополняли картину.
– Зачем пришла? – спросил я.
В общем-то я не боялся. Сейчас придет Светлана. Я в своей квартире… а дома и стены помогают, это каждый Иной знает. К тому же рядом дочка. Неумелая, но бесконечно сильная. И если она ударит… чем угодно ударит… Арина вылетит сквозь стенку.
– Я так поняла, что ты решил… закончить с кубком, – сказала Арина. – Хочу на это посмотреть. Можно?
– Я хочу его сжечь, – сказал я. – И не пытайся меня переубедить.
В ее глазах мелькнуло что-то неуловимое. Неужели облегчение?
– Клянусь, не буду! Но могу я посмотреть? А потом уйду! Клянусь…
– Да хватит с меня твоих клятв! – рявкнул я. – Скажи спасибо, что здесь дети… Надя, Кеша! Стойте там, в углу! Сейчас я сожгу эту деревяшку, потом Арина скажет нам «пока» и уйдет. Понятно?
– Можно, я скажу «чао-какао»? – спросила Арина, мило улыбаясь.
– Откуда такие познания сленга шестидесятых? – спросил я. – Ты же спала!
– Кино много смотрела последнее время. – Она пожала плечами. – Современное мне не очень нравится, злое оно. А вот полвека назад люди умели снимать добрые фильмы.
