Лилит засияла ослепительным белым светом. Что-то сжигало ее изнутри. Белое платье налилось кровью, потом почернело – и вампирша осела холмиком праха.
Я взял остолбеневшего Кешу за голову и заставил отвернуться.
– Извини, я намусорил, – сказал Тигр. – У тебя есть совок и веник?
Некоторое время я смотрел на останки вампирши.
– Нет. Только пылесос.
– Годится, – сказал Тигр. Не спрашивая, куда идти, вышел из кухни, вернулся с пылесосом. Задумчиво осмотрел шланг, опустил. Пылесос тихонько загудел. Тигр протянул щетку к праху – и тонкий пепел струйками потек в мусоросборник.
В розетку он пылесос включить забыл. Впрочем, это не мешало пылесосу работать.
– Спасибо за помощь, уберу я сам, – сказал я. – Как-то будет негостеприимно, если ты начнешь мне пылесосить.
Тигр едва заметно улыбнулся, выключая пылесос. Или мне показалось? Улыбающийся Тигр – зрелище фантастическое.
– Тогда еще одно, и я уйду, – сказал Тигр. – Если ты спросишь, понял ли я слова Лилит, – нет. Я не сумрак, я лишь малая его часть. Ответ тебе придется найти самому.
– А если не найду? – спросил я.
Тигр глянул на меня с удивлением.
– Разве ты не слышал? Мы все умрем.
– Как страшно жить, – фыркнул Кеша, повернулся и посмотрел на горку пепла. И зевнул.
Я посмотрел на него.
– Иди-ка ты спать, Кеша. Домой я тебя сейчас не повезу, переночуешь в комнате Нади. Возьми чистое белье, оно в комоде…
– В нижнем ящике, – сказал Кеша, вставая. – Я знаю.
– Откуда? – резко спросил я. – Откуда ты это знаешь?
Кеша удивленно посмотрел на меня.
– Я же все-таки пророк… Кстати, у вас и веник есть, и совок – в кладовке в прихожей.
Рядом послышались тихие булькающие звуки. Я повернулся и посмотрел на Тигра.
Он сдавленно хохотал, зажимая рот руками.
А потом растаял в воздухе.
Часть вторая
Вынужденные союзы
Глава 1
В архиве было все так же холодно и темно. Но сегодня кое-что изменилось – играла музыка. Я бы не удивился, услышав классику – от Вивальди до Баха. Или зажигательную ирландскую музыку – джигу или рилу. Но Элен Киллоран слушала русского барда.
Мы как тени – где-то между сном и явью,
и строка наша чиста.
Мы живем от надежды до надежды,
как солдаты – от привала до креста.
Как расплавленная магма, дышащая небом,
рвется из глубин,
Катится по нашим венам Вальс Гемоглобин.
Я тихо пошел между сумрачными стеллажами, на которых дремали книги, свитки, распечатки, перфокарты, дискеты, глиняные таблички и лазерные диски.
Так сколько ж нам лет, так кто из нас кто –
мы так и не поняли…
Но странный сей аккорд, раскрытый,
как ладонь, сквозь
дырочки от снов все ж различить смогли –
Так вслушайся в него – возможно,
это он качался над Японией,
Когда последний смертник запускал мотор
над телом
скальпированной своей земли…
Я подошел к столу, на котором стояла старенькая магнитола с торчащей из гнезда флешкой. Нажал на «стоп».
– Элен!
– Да, Антон?
Я вздрогнул, оборачиваясь. Киллоран стояла за моей спиной, держа в руках пухлый том в кожаной обложке.
– Напугала, – признался я.
– Я тоже испугалась, – ответила она. – Вижу, тень мелькнула. У меня тут трафик небольшой…
Она вдруг смутилась и положила книгу на стол. Огреть она меня, что ли, собиралась этим томом?
– Хорошая песня, – сказал я. – Не знал, что ты любишь русских бардов.
– Не всех. – Она поморщилась. – Но это – хорошо… Как твои дела? Вы поймали вампиршу?
– У нас… все запутанно, – сказал я. – Нальешь чая? Сегодня хочется.
Она улыбнулась и включила чайник. Я сел за стол, налил себе чашку и кратко рассказал все то, что Элен в своем подвале, похоже, не слышала. Только про визит Тигра я умолчал – пусть даже Элен и решила в итоге, что Лилит упокоил лично я.
– Очень… – Она подумала секунду. – Очень серьезно. Ты хочешь еще что-то узнать?
– Да. Я послал запрос в Дневной Дозор и нашим тоже. Но может быть, у тебя здесь что-то найдется…
– Двуединый?
– И еще – Шестой Дозор. И Великие Силы.
– В компьютерах что-то есть? – спросила Элен.
– Нет. Кроме вампирской легенды о Двуедином из книжки Ороша.
Элен кивнула.
– Еще кое-что… Мне кажется, ты должна это знать. – Я достал смартфон и вывел на экран письмо от нашего доктора. – Еще восемь укушенных. В один пробег… Кусала совершенно символически, просто чтобы знак подать. И результат… не тот, что я ждал.
Элен склонилась над экраном.
– Порядок укусов?
– Именно такой, – кивнул я.
– Роман, Олег, Данияр, Елена, Цезарь… разве это имя?
– Имя. Причем мальчик не итальянец, русский. Ты не представляешь, какими странными бывают некоторые родители.
– Куржан, Ирина, Йоаким. Что, правда? Через «и краткое»?
– Совершенно верно. Мальчик – финн. Наверное, в разговоре его наши ребята зовут вообще Акимом, но по документам он пишется через «и краткое».
– «Родецкий», – сказала Элен. – Дописала фамилию, выходит. И даже «и краткое» нашла.
– Угу, – кивнул я. – Это как раз понятно и ожидаемо.
– Теперь отчество, – произнесла Элен. – Что там было? «За тобой»?
– «За тобои», – поправил я. – Но, похоже, там она просто не нашла подходящего отчества.
– Романович, Евгеньевич, Шамильевич, Егоровна, Николаевич… – Элен глянула на меня. – Николаевич – это Цезарь?
– Да, – кивнул я. – Цезарь Николаевич. А что? Торжественно звучит.
– Ибрагимовна… Евгеньевна… Почему прочерк? Нет отчества?
– Да, у финнов отчество не пишется, – сказал я. – «Решение».
– «За тобой решение». – Элен кивнула. – Повеселее, чем просто «за тобой».
– Да. Хотя когда от меня так своеобразно требуют решение… это тоже напрягает.
– Ничего, тебе не привыкать решать, – утешила Элен. – И финал. Было «Пришла я», стало… Семенов, Игнатьева, Лешкарой, Андрухович, Жабин…
Элен нахмурилась.
– Да-да, спрашивай, – сказал я.
– Цезарь Николаевич Жабин? – спросила Элен с содроганием. – Это нынче нормально для России?
