Книга Дозоры. От Ночного до Шестого, страница 524. Автор книги Сергей Лукьяненко, Владимир Васильев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Дозоры. От Ночного до Шестого»

Cтраница 524

И он был совсем не прочь выпить мою кровь. В нормальной ситуации, наверное, не рискнул бы. А сейчас, на краю Армагеддона, – запросто. Старый принцип «война все спишет».

– Мы – Иные, – сказал я, глядя на нависающий надо мной амфитеатр. На вампиров – дряхлых и юных. Они действительно такими были. Древними, как забытая юность человечества. Юными, как бесконечный ход времен. – Мы – Иные. Мы служим разным силам. Но в сумраке нет разницы между отсутствием Тьмы и отсутствием Света. Наша борьба способна уничтожить мир…

Петр засмеялся тихим кашляющим смехом.

– Оставь, оставь это, Антон… Великий Договор не для нас. Мы появились до него, и мы останемся после. Ты хочешь призвать нас к сознательности? Ты хочешь напомнить, что и мы – часть мира? Мы – другой мир, дозорный. Вечный мир, а не живая плесень…

– Мертвый мир, – сказал я, поворачиваясь к Петру. Все летело к чертям собачьим. Вся моя придуманная Гесером и доведенная до блеска Завулоном речь. Все консультации шпионов и аналитиков, все фразы, что должны были зацепить известных нам Хозяев – и заставить их ввязаться в схватку за пост Хозяина Хозяев. Все летело в тартарары.

– Мертвый, – согласился Петр. – А только мертвое – вечно. Живое обречено становиться мертвым, живое – только корм для вечности. Мы – вечны.

– Нет, – сказал я. – Ничто мертвое не вечно. Горы рассыпаются в песок, пустыни заливает вода, моря высыхают. Мертвое не вечно.

– Песок остается песком, вода – водой. – Петр пожал сухонькими плечиками. – Где люди, что жили на склонах гор и берегах моря? Даже костей не осталось. Где языки, которыми они говорили? Ветер унес без следа.

– Тебе шестьсот лет, – сказал я. – Неужто это много? Что ты можешь помнить о стершихся горах и ушедших народах? Лилит называла тебя вампирским сосунком.

К моему удивлению, Петр засмеялся.

– Лилит? Ты знаком с глупой, самодовольной, наивной Лилит? Ах… ну конечно же… – Он запрокинул голову, втянул воздух. – Я вижу, она на тебе кормилась. – Глаза вампира блеснули. – И как она нашла тебя?

– Не знаю, – ответил я. – У пепла не спросишь.

– Ай, как нехорошо, – огорчился Петр. – Она была смешной девочкой… когда-то очень давно… Да-да, она самая старая Иная, простите – была самой старой Иной… Из числа людей, разумеется.

Черты его лица медленно заострялись. Кожа натягивалась, сквозь нее проступали кости. Лоб сгладился, уползая назад. Выперли надбровные дуги. Нос стал шире и крупнее, выступили скулы. Подбородок почти исчез, зато челюсти выдвинулись вперед, укрупнились. Седые реденькие волосы порыжели, лысину они толком так и не закрыли, только посреди макушки вырос неровный пук волос. Кожа стала мучнисто-бледной.

Менялось и тело. Рост не изменился, Петр остался невысоким, но его будто поддули, он стал кряжистым и мускулистым.

– Вот дерьмо, – сказал я, отступая на шаг. Краем глаза увидел, что и Хозяин Джек в полной растерянности пятится от сцены, и Хозяйка Грета сидит в несвойственном вампирам оцепенении. – Срань закарпатская, да ты же неандерталец!

– Что с того? – хладнокровно спросил Петр. – Наша кровь и у вас всех есть. Нет на Земле человека, чтоб от нас не вел своего рода. И сколько б Земля ни стояла – не будет ему переводу.

– Да мне плевать на твою кровь, – сказал я. – Ты древнее мумий, Хозяин Петр!

– Я древнее человеческих времен. – То, что еще недавно казалось старичком, оскалило пасть, демонстрируя нечеловеческих размеров зубы. Если он весь так несуразно развит, то бедные женщины-кроманьонки, что на заре времен спаривались с неандертальцами… – Да, меня не было среди тех, кто вышел навстречу Двуединому и заключил кровавый завет… я и тогда был достаточно стар и мудр, чтобы следить за ними со стороны…

– Кто входит в Шестой Дозор? – спросил я. – Как прогнать Двуединого? Какие договоры нарушили Иные?

Несколько секунд Петр смотрел на меня. Потом начал смеяться. Негромко, с удовольствием. Замолчал, спросил:

– Дозорный, а ты знаешь, что смех – ваше изобретение? Мы не умели смеяться.

– Откуда мне знать, – пробормотал я.

– Мне не нравится многое, что принесли безволосые, – сказал Петр. – Но смех – это хорошо. Смех сближает и объединяет. Смех одного – всегда унижение другого.

– С какой стати? – Я покосился на зал. Но все сидели тихо. Все смотрели на меня и Петра. М-да. Как говорится в детском стишке – и воцарилась тишина, согретая дыханьем зала… Жаль, что дыхание вампира никого не согреет.

– А ты вспомни, над чем смеешься, – ответил Петр с непоколебимой уверенностью. – Смех – если это не физиология – всегда унижение. Юмор – всего лишь унижение человека человеком. Человек смеется над другим человеком, когда тот нелеп и несуразен, не соответствует месту и времени. Нелеп Чарли Чаплин с тросточкой и флагом во главе демонстрации. Нелеп Бенни Хилл в роли героя-любовника. Нелеп Джим Керри, чистящий зубы унитазным ершиком. Нелеп любовник, прячущийся без штанов за окном, нелеп муж, открывший шкаф, обнаруживший любовника и поверивший, что тот ждет автобуса. Мне нравится человеческий смех – это то, что отличает человека от иного скота. Делает его хуже скота. Христианские проповедники чуяли, что в смехе кроется зло, – не зря комедиантов не хоронили на кладбищах.

– Ты меня озадачил, – признал я через мгновение. – Но ты не прав. Это только частности. Я найду пример другого смеха и другого юмора.

– Жаль, но у тебя не будет на это времени, – сказал Петр. – Считай, что это юмор ситуации, и унижен в ней ты.

– Рискнешь напасть на Светлого? На сотрудника Ночного Дозора? – Я мельком глянул на других вампиров. Не идиоты же они, зачем им война…

Но если Хозяева и хотели возразить, то им на это не хватило смелости.

– Ты назвался пищей, входя сюда, – ответил Петр с непоколебимой уверенностью. – Инквизиция примет нашу сторону. Впрочем, через два дня все это будет уже не важно…

Далеко позади, у самой двери, хлопнул пузырь лопнувшей жвачки. Петр поднял на юную вампиршу тяжелый взгляд.

– Ой, простите, я больше не буду! – затараторила Эли. – Это жвачка плохая, на клык попала, дядя Петр!

Я шевельнул пальцами, проверяя подвешенные заклинания. У меня было много чего в арсенале, и уж какой-то из ударов должен был достать древнего монстра. Вот только успею ли я…

Петр посмотрел на меня тяжелым ироничным взглядом, и я понял, что не успею.

– Учти, я упокоил Лилит, – напомнил я Петру.

Мгновение тот размышлял, потом ответил:

– Я полагаю, ты врешь. Я полагаю, тебе помогли. А значит…

Снова хлопнуло от дверей. Петр возмущенно вскинул голову. Все вампиры дружно повернулись и уставились на Эли.

– А я-то что? – обиженно воскликнула она. – Я ничего! Я вообще молчу и не жую!

Петр шумно втянул воздух. Нахмурился. И наконец-то встал из-за стола – отшвырнув его в сторону. Грета и красавчик вскочили – в скорости реакции вампирам не отказать, – отступили в сторону.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация