Данный соус произвёл настоящий пожар внутри меня, так как оказался непереносимо острым для европейского нутра. Едва отведав первый кусок мяса под этим соусом, я буквально почувствовал, что проглотил раскалённые угли. Ужас на моём лице передался хозяину и его служкам. Должно быть, бедняги решили, что сейчас в их заведении появится свежезапечёный труп заезжего англичанина, за что по местным законам запросто можно лишится головы. Все в панике бросились за напитками и стали подавать мне кувшины и пиалы с молоком и сладкой прохладной водой. Не помню уж сколько галлонов жидкости я в себя принял, но пожар был потушен. С большим трудом удалось охладить мои внутренности, так что теперь до местной кухни я не охоч.
Кстати, на прощание счастливый моим спасением хозяин сообщил мне название блюда. В вольном переводе на английский оно звучит примерно как «мужской огонь». Оказывается, вкусивший его мужчина потом в течение недели ежедневно способен осчастливливать свой гарем. Видимо, хозяин решил, что у такого хорошо одетого иностранного шейха, как я, обязательно должен иметься личный гарем. Что ж, было бы совсем не плохо, так как, должен признаться, местный жаркий климат и загадочные миндалевидные глаза восточных красавиц в узких разрезах хигабов (местная разновидность паранджи) безо всяких соусов разжигают во мне пожар особого свойства.
Впрочем, не стоит всерьёз увлекаться всей этой восточной мишурой. Впереди меня ждут великие дела!
20 ноября 1922 года Каир»
Наконец хозяин гостиницы, обрадовал журналиста вестью, что нашёл для него действительно подходящий транспорт. Им оказался специальный «пустынный» полугусеничный вездеход марки «Citroen», оборудованный всем необходимым для преодоления песков. Машина была снабжена дополнительными радиаторами, окрашена в отражающий солнечные лучи белый цвет и даже имела на борту небольшой холодильник для сохранения значительных запасов еды и воды для длительных путешествий. Представитель транспортной компании сиял, словно начищенный до блеска шиллинг, когда красочно живописал выгодному клиенту в лице Бартона, все достоинства своей машины. Не упустил он возможность поведать и об удивительной её истории.
Оказывается, точно такой же гусеничный вездеход, инженер Адольф Кегресс создал в 1915 году для русского царя. Николай Второй даже успел побороздить на нём по бескрайним снегам дикой Сибири. А потом случилась революция, и на царском вездеходе стал ездить со своими комиссарами вождь большевиков Ленин.
А инженер вернулся во Францию, где создал для Андре Ситроена пустынный вариант своей машины…
– Обратите внимание на золотого жука-скоробея, нанесённого на дверцу водителя. Вы знаете, что означает этот знак?
Естественно, Бартон не знал, и представитель транспортной фирмы с очень значительным видом пояснил:
– Это означает, что машина уже десять раз успешно пересекла Арабскую пустыню от Каира до Асуана. Её двигатель надёжен, как швейцарские часы, а гусеницы, исполняющие роль ведущих колёс, никогда не позволят машине зарыться в песок…
Особенно Уильяма впечатлили слова представителя транспортной фирмы, что к услугам пассажиров всегда, даже при сорокоградусной жаре, предлагается охлаждённое французское вино. Кроме этого, весомым аргументом в пользу именно данного вездехода оказались два пулемёта «Browning», установленные на станках в его кузове, и два охранника, которых также предоставляла клиентам транспортная компания.
Правда, путешествие на гусеницах с комфортом стоило астрономических денег, но редакция «Таймс» снабдила своего спецкора столь внушительными командировочными, что он мог не экономить. Кстати, на борту вездехода большими красными буквами был выведен рекламный лозунг: «Верблюд умер, да здравствует «Ситроен!».
Глава 7. В лагере археологов
Итак, проблема была решена. Уильям, а вместе с ним ещё и молодой французский фотограф, которого Бартон взял к себе в машину совершенно бесплатно в качестве приятного попутчика, отправились в путь на чудо-вездеходе.
На место они прибыли как раз вовремя. На следующий день намечалось вскрытие недавно найденной гробницы в присутствии прессы и местных официальных лиц.
Едва оказавшись в лагере археологов, Уильям сразу отправился в палатку руководителей раскопок, чтобы официально аккредитоваться при экспедиции. Лорд Карнарвон весьма прохладно встретил юного соотечественника, высокомерно посчитав его всего лишь очередным молодым щелкопёром из многочисленной толпы писак, которых немало слетелось сюда со всего света, чтобы поживиться за счёт его успеха.
Зато Говард Картер, сухощавый невысокий молодой брюнет с роскошными усами и усталым взглядом, хотя и принадлежал к археологической элите, тем не менее, но постоянно общаясь с простыми безграмотными рабочими, начисто оказался лишён какой-либо спеси. Поздоровавшись за руку с Бартоном, он сам предложил провести для него небольшую ознакомительную экскурсию.
Они шли мимо гор мусора и щебня. Постоянно приходилось перепрыгивать через полузасыпанные и совсем свежие траншеи, обходить шумные бивуаки арабских наёмников, готовящих на кострах чай и еду. Везде были видны проходы в уже обнаруженные гробницы. Создавалось впечатление, что за прошедшие с эпохи фараонов тысячелетия здесь не прошло ни одного дня, чтобы чей-то заступ не вынимал землю на пути к укрытым под ней богатствам.
– Неужели здесь ещё можно сделать какое-то открытие?! – вырвалось у изумлённого журналиста, по лицу которого было заметно, что молодой романтик сильно разочарован. Нет, не такой, совсем не такой представлялась ему легендарная Долина царей.
– Именно это мне твердили самые разные люди, начиная с 1917 года, когда я только начал работать здесь – не без гордости отвечал археолог. – Руководитель, работавший здесь до нас немецкий экспедиции, уважаемый мною герр профессор Мюллер, прямо заявил мне, что только безумец может надеяться найти что-то серьёзное в местах, где нет ни одной песчинки, которую бы по меньшей мере трижды не переместили за последние сто лет с одного места на другое. А подписывавший нам концессию на раскопки чиновник просто смеялся мне в лицо, видимо, считая всю нашу экспедицию сборищем простофиль, которым некуда деньги девать. Тем не менее я с самого первого дня был твёрдо уверен, что искать надо именно здесь и непременно гробницу фараона Тутанхамона.
Дело в том, что я знал про находки американца Теодора Дэвиса 1902 года, которые видел собственными глазами. Среди них был найденный как раз под одной из окружающих нас скал фаянсовый кубок с именем Тутанхамона, а рядом с ним в шахте-могиле была раскопана деревянная шкатулка. На обломках золотой пластинки, лежавшей в шкатулке, выгравировано имя Тутанхамона. Правда Дэвис поспешил с выводом, заключив, что данная шахта-могила и является местом погребения этого царя, и что гробницу, якобы, ограбили много веков назад. Но я сделал совсем другой вывод.
Дело в том, что мой коллега Дэвис также обнаружил несколько сосудов, наполненных не представляющими на первый взгляд большого интереса глиняными черепками и свёртками полотна. Уже потом в музее «Метрополитен» в Нью-Йорке неожиданно выяснилось, что это, вне всякого сомнения, остатки головных повязок плакальщиц, которые использовались при погребении Тутанхамона. Но и это ещё не всё. Через некоторое время здесь были обнаружены печати с именем Тутанхамона. Таким образом, я был уверен, что все эти предметы погребального церемониала однозначно указывают на то, что гробница фараона находится где-то поблизости. Но мне никто не хотел верить. Более того, многие коллеги до сих пор твёрдо убеждены, что фараона с таким именем вообще никогда не существовало.
