– Мне нужно время подумать над всем этим, – сказал он после длинной паузы.
– Не хотелось бы оказывать на вас, доктор, давление, – задушевно сказал Линдсей, – но у нас мало времени. Да или нет?
Форрестер наклонился вперед и принялся внимательно изучать фотокопию. Нона поняла, что он сознательно тянет время. Через три минуты Форрестер глянул на Линдсея, который едва скрывал нетерпение.
– Это возможно, – сказал он и после паузы добавил: – Но я не сделаю этого.
Улыбка Линдсея исчезла.
– Боюсь, у вас нет выбора, доктор Форрестер, – сказал он, выпрямляя спину.
– Нет выбора? Сильно сказано. Объясните, почему это у меня нет выбора?
– Если вы не раскодируете формулу, вам придется отправиться обратно в психиатрическую клинику, – отрывисто сказал Линдсей. – Не очень приятная перспектива, не так ли?
– Почему бы и нет? Я прожил там достаточно продолжительное время, и обо мне неплохо заботились. Мне было очень и очень неплохо, – некоторое время Форрестер изучал лицо Линдсея, затем продолжил: – Вы заблуждаетесь относительно того, что мне нужна свобода. Она мне не нужна. Мне теперь все полностью безразлично, в том числе и это, – Форрестер небрежно кивнул в сторону фотокопии. – Все это для меня ничего не значит. Ваши угрозы – простое сотрясение воздуха. Моя жизнь не представляет для меня никакой ценности. Мне все равно, жить или умереть. Смерть даже лучше.
Линдсей изумленно уставился на Форрестера. Его прошиб холодный пот. Он вспомнил лаконичную телеграмму Радница: «Возвращаюсь 15 ноября. Предполагаю, вы уже добились положительного результата». Он уже видел перед собой Силка с пистолетом в руке... Бесстрастный взгляд Форрестера привел Линдсея в бешенство, но голос скрывал чувства.
– У нас найдутся средства сделать вас более сговорчивым, доктор!
– Вы так считаете? Скажите же мне о них, – спокойно ответил Форрестер.
Линдсей заколебался. Он подумал, не проконсультироваться ли вначале с Кунтцем, но потом решил действовать самостоятельно.
– Со мной двое людей, – начал он. – Они совершенно не знают жалости. Я могу отдать приказ силой вырвать у вас код этой формулы. – Линдсей помедлил, с надеждой глядя на Форрестера. – Не стоит подвергать себя мучениям. Это глупо и бессмысленно.
– Меня ничто не сломает, – сказал Форрестер. – Проделывать надо мной подобные штуки – это действительно глупо и бессмысленно.
Линдсей вытащил коробочку с леденцами, выбрал малиновый, придирчиво осмотрел и сунул в рот.
– Вначале мы займемся нашим маленьким другом, который находится здесь, – он указал на Нону. – Это подействует на ваш дух.
Нона похолодела от ужаса, но внешне сохранила спокойствие.
Форрестер ободряюще улыбнулся ей.
– Я не собираюсь водить вас за нос, – сказал он. – Разумеется, я могу раскодировать формулу. На это у меня уйдет примерно двадцать минут. Но я этого никогда не сделаю. Попытаюсь объяснить почему. Последнее время я много размышлял о своем открытии. Вы вряд ли способны понять, но человек, который открывает дверь в неизвестное, берет на себя большую ответственность. Я постоянно мучился вопросом: не пойдет ли мое открытие во вред людям? Вот почему я так надежно зашифровал формулу. Я вначале хотел быть уверенным, что она принесет пользу, а не станет очередной угрозой нашему больному, сумасшедшему миру, – Форрестер откинулся на спинку шезлонга. – Вы скажете, что я эксцентричный человек, и будете правы. Я понимаю, мое открытие стоит миллионы долларов, но деньги никогда не интересовали меня. Когда я находился в Вашингтоне, русские и китайские агенты сулили мне золотые горы и угрожали, так же, как и вы сейчас. Однако я отказался. Мое открытие опередило время. Может быть, позднее, когда мир станет более разумным, оно еще послужит людям – всем людям на Земле, а не какой-то одной сверхдержаве.
Линдсей медленно закипал от бешенства.
– Боюсь, доктор Форрестер, мы не можем ждать так долго. Либо вы раскодируете формулу, либо ответственность за дальнейшее целиком ляжет на вас. Девушку будут пытать первой, и это произойдет на ваших глазах.
Форрестер вновь подбодрил Нону взглядом и рассмеялся в лицо Линдсея.
– Я так не думаю. Судя по всему, моя формула стоит от трех до пяти миллионов долларов, не так ли?
Линдсей сузил глаза. После некоторого колебания он согласно кивнул.
– Примерно так...
– Да... Это соответствует действительности. Но вы должны понять, что я один из тех, кого называют чудаком. Как я уже сказал, жизнь для меня не имеет цены. Но для вас она цену имеет. Моя жизнь. Ибо только во мне, вот в этой голове, заключен шифр. Поэтому сейчас я встану и уйду из этой пещеры. И мисс Джакси уйдет вместе со мной. И вы нам ничего не сделаете.
Линдсей вздрогнул.
– Послушайте, доктор Форрестер, вы больны... – начал он, но видя, что Форрестер поднялся, громко крикнул: – Силк!
Силк отбросил наушники и, словно черная молния, ворвался в пещеру. Свет мощной лампы отражался в его стеклянном глазу. Увидев бандита. Нона закусила губу.
– Вы останетесь здесь, доктор Форрестер, – Линдсей вскочил со стула. – Я не хочу применять силу, но я буду вынужден использовать ее, если вы откажетесь от сотрудничества. Вы не уйдете отсюда до тех пор, пока не раскодируете формулу!
Форрестер перевел взгляд на Силка. И некоторое время с интересом изучал его злобное, порочное лицо.
– Так вот каков он, ваш подручный, которым вы хвастали. И что, есть еще такие?..
– Да. Кроме этого имеется и другой, который давно собирался заняться девушкой. Мне весьма жаль, но вы вынуждаете меня, доктор. Будьте же благоразумны, расшифруйте формулу и – забудем об этом инциденте.
– Мисс Джакси и я уходим, – сказал Форрестер. – Вы полагаете, что я слишком самоуверен? Тогда я скажу вам следующее. Когда мне начали угрожать в Вашингтоне, я понял, что в любой момент могу быть похищен, и тогда под пыткой у меня вырвут секрет формулы. Пришлось принять меры предосторожности. С тех пор у меня всегда с собой ампула с цианистым калием. Сейчас она у меня во рту... Стоит раскусить ее, и я моментально умру. Если вы попытаетесь помешать мне, я так и сделаю. Понятно?
Силк было двинулся вперед, но Линдсей остановил его жестом. Форрестер остался совершенно спокойным.
– Я вам не верю, – неуверенно сказал Линдсей. Его лицо побледнело. – Вы блефуете, доктор Форрестер.
– Как бы не так, – улыбнулся Форрестер. – Это простой физический эксперимент. Живой я стою от трех до пяти миллионов долларов, мертвый – ноль. Слушая вас, изучая вас, я понял, что главное для вас – деньги. Я знаю, вы не колебались бы ни секунды, чтобы вырвать у меня секрет формулы любыми изощренными пытками. Но вы боитесь, что я умру, унеся свою тайну в могилу. Вы не допускаете даже самой мысли об этом. Сейчас мы уйдем. Если вы попытаетесь меня задержать, вам придется смириться с потерей миллионов долларов. У вас жесткий выбор.
