– Могла бы. – Мама задумалась.
И мне показалось, она немного пожалела, что она такая аккуратная и с ней не случаются всякие веселые истории.
– Спать пора, – сказала мама и стала собирать со стола посуду. – Да, – спохватилась она, – а где штаны моего любимого гномика?
– Они сохнут на веревке.
– Сохнут, – вздохнула мама. – Под дождем.
А летняя жизнь шла своим чередом. Папа пристрастился к рыбалке. Мы сделали ему удочку и каждое утро встречали на карьере. Попозже приходила к нам мама, приносила оладьи и термос с чаем или какао, до которого все были большие охотники, особенно Алешка.
После рыбалки и завтрака на берегу мы шли домой и занимались хозяйственными делами. Поливали редиску, которая от такой радости стремилась догнать по высоте наши березы. А мама все никак не решалась сделать из нее салат, жалко было губить такой огород.
Но тут прошли дожди, и мама засобиралась за грибами.
– Нажарим, – мечтала она. – Намаринуем. Насушим. А потом всю зиму будем их есть с картошечкой.
И они с папой взяли у тети Клавы корзины и пошли в лес по грибы.
А мы с Алешкой, пошарив в холодильнике, отправились навестить Пал Данилыча с его веселой компанией.
Разбой и Бакс, едва увидав своего любимого дрессировщика, без всякой команды сделали «бременскую» пирамиду.
– Тьфу на вас, – проворчал Пал Данилыч, выходя из дома. – Ну, я тебе скажу, парень, выучил ты их на мою голову. Все время с окошка гоняю.
Мимо промаршировал, отдавая честь, Ганя.
– А этот вообще от рук отбился. Придется его тебе подарить. Только и знает, что строем ходить.
Алешка обалдел от такого счастья. А я подумал, как же один сурок, даже если это Ганя, может ходить строем. Ну да ладно, у нас на участке они с Алешкой вдвоем будут строем ходить. А может, и папа с ними…
Потом мы побродили вокруг Мрачного дома. Он был заперт и опечатан. И казалось, что очень этим недоволен. Наверное, ему нравилось, когда в его стенах происходят всякие жуткости и неприятности. Такой уж это дом. С такой судьбой…
Тут из-за угла вышел наш славный участковый. Он проверил замки и пломбы и подошел к нам.
– Все у меня «не тик-так», ребята, – грустно сказал он, порылся в кармане и протянул нам отрезанный палец. – Все из-за него. – Он вздохнул. – Не ценят близкие люди моих шуток.
Мы покивали, сочувствуя. В чем-то мы понимали его. Нам тоже порой доставалось ни за что от близких людей.
– В первый же вечер, – делился с нами своими бедами участковый, – стал раздеваться, а он из кармана выпал. Жена спрашивает: что такое? Говорю: вещественное доказательство. Она – в обморок.
– А начальник? – с интересом спросил Алешка. – Тоже в обморок?
– Нет, начальник у нас крепкий мужик. Но у него ведь тоже жена, нервная женщина… Схватила не свой бокал с шампанским: что это? Полковник пошутил: вещественное доказательство…
– Обморок, – вздохнул Алешка.
Участковый кивнул:
– А меня хотят в звании понизить.
– Начальник? – спросил я.
– Да нет, начальник против. А вот жена его требует. Ну, я пошел. Так что вы с этим пальцем поосторожнее, в карманах не держите. Увидит мамаша и…
– Нет, не упадет, она у нас закаленная.
– И аккуратная, – добавил Алешка. – Вы не расстраивайтесь, все будет путем.
И мы пошли домой, чтобы поскорее убрать этот зловредный палец в сумку, которая до сих пор пряталась под крыльцом.
А дома мы застали жуткую картину. На переднем плане – опрокинутая корзина с рассыпавшимися грибами. На заднем – высовывается из-под крыльца кусочек расстегнутой сумки. А на среднем лежит на траве наша аккуратная мама, и папа брызгает ей в лицо водой из кружки. Точнее – изо рта.
Мы стали ему помогать. Мама открыла глаза, узнала нас и жалобно простонала:
– Видеть их не могу!
Произошла с мамой, конечно, ужасная история. Они набрали много грибов, и мама собралась в поселок купить уксус, соль – ну все, что нужно для консервирования. И стала искать свою хозяйственную сумку:
– Куда они ее задевали? Ничего после них не найдешь!
– Да вот она, – сказал папа, – под крыльцом.
Мама обрадованно выдвинула сумку, расстегнула ее… Остальное мы уже видели.
Когда мама совсем пришла в себя, они вдвоем набросились на нас с криками: «Хулиганы!» Вот тут-то мы и вспомнили жалобы участкового на несправедливость со стороны близких людей.
Мама нас ругала от всей души, а папа – посмеиваясь. Я очень сильно подозреваю, что он прекрасно знал про сумку. Про то, что в ней лежало. Просто он хотел доказать маме, что даже с самыми аккуратными людьми случаются всякие происшествия, а не один он такой растяпа.
Доказал…
Но мы не стали его выдавать, приняли всю вину на себя. А в подтверждение искреннего раскаяния рассказали историю с участковым.
– Ну, – сказал папа. – Это поправимо. Пошли в поселок, разберемся.
В поселок мы пошли все вместе. Мама направилась по рыночным рядам для своих закупок, все время опасливо заглядывая в сумку, а мы с папой пошли в милицию, к ее начальнику – полковнику.
Папа сначала зашел к нему в кабинет один, а потом позвал нас.
Полковник сперва пообещал нам уши надрать, а потом стал выпрашивать у нас этот злополучный палец. Мы обещали отдать ему все «приколы», потому что не знали толком, что с ними делать. Отнесешь их на помойку, а потом по всей округе поднимется паника.
– Супруга ваша дома сейчас? – спросил папа полковника. – Как ее зовут?
– Дома. Анна Никитишна. Но я им, – он указал на нас, – не советую с ней встречаться. Полковница у меня крутая.
– Нет уж, наделали делов – пусть исправляют.
Интересно – какие это такие дела? Мы, что ли, сунули ей в бокал этот палец?
Вслух мы, конечно, ничего не сказали и пошли мириться с полковницей Анной Никитишной. И замолвить словечко за участкового.
Она встретила нас не очень приветливо. И это понятно: вовсю занималась консервированием. Все у нее кипело, булькало, закручивалось в банки.
Это была женщина полная, нервная и всем недовольная. И наверное, поэтому у нее все не ладилось: банки лопались, крышки мялись, рассол разливался.
Она, как положено, отругала нас под горячую руку, а когда мы стали заступаться за участкового, сказала:
– Это мы еще посмотрим. Вот если он хорошо проявит себя на службе, тогда подумаем.
Кто ж у нас начальник милиции? Полковник или полковница?
– Не понравилась она мне, – сказал Алешка, когда мы шли домой. – Вредная тетка. Так и хотелось сунуть ей в банку этот палец.
