Мама забрала у Михалыча пустую чашку и опять налила ему чаю.
– Значит, – все не унимался Алешка, – вы все нашли, кроме брошки?
– И ключик не нашли. От шкатулки.
– Плохо искали, – проворчал Алешка, пригнулся под сердитым маминым взглядом, зачем-то забрал рисунок брошки, аккуратно сложил его и сунул в карман.
Глава II
Замок под луной
Неделя пролетела быстро. Папа принес билеты на самолет. Себе и Алешке. А маме не принес. Но она отнеслась к этому спокойно. Только сказала:
– Алексея в самолете пристегни покрепче. Иначе он напросится в кабину пилотов, и вы можете прилететь совсем не туда. Плюхнетесь где-нибудь в туманной Австралии. Ищи вас потом.
Папа призадумался:
– Может, его вообще не брать? У него здесь дел выше крыши.
Алешка взвизгнул:
– У меня теперь дел выше крыши не здесь, а в Англии!
Тут папа призадумался еще больше. И сказал:
– А вот как раз из-за этого я бы оставил тебя дома. И мне спокойнее, и маме, и… Англии.
– Фигушки, – сказал Алешка.
Сейчас-то я знаю, что если бы Алешка не улетел в Англию, ей бы очень туго пришлось…
За день до отъезда к нам опять пришел наш любимый мент на пенсии.
– У меня к тебе, Сережа, – сказал он папе, – своя просьба имеется. Я не люблю оставлять дела недоделанными.
– Вы про эту брошь, Алексей Михайлович?
– Про нее. По некоторым данным, она где-то в Европе обретается. Информация такая есть. И по этой информации, кто-то собирается выставить ее на продажу, на аукционе в Лондоне. Смекаешь, полковник? Если ее там кто-то купит – только мы ее и видели, уже навсегда.
– Попробую проконтролировать.
– Вот-вот, попробуй. Я вот для тебя и дело из архивов затребовал. Полистай.
Папа полистал, а потом вынул из папки большой конверт с фотографиями и стал их рассматривать. А Алексей Михалыч давал пояснения:
– Это вот в кресле Людмила Ильинична, она в рабочем кабинете Толстого. Еще до ограбления.
Мы с Алешкой, конечно, тоже в эти фотки вперились. Кабинет Толстого нам понравился. Особенно громадный камин, а на камине всякие редкости в виде часов с фигурками, в виде ваз с ручками, в виде подсвечников со свечами.
– А это вот сам Котовский, еще до ареста, в Одессе. Вот эти двое – его подельники. А вот это сама Аурика. В моем кабинете, на допросе. Только она тут уже не золотистая, а натуральная – черноволосая брюнетка.
– Симпатичная особа, – сказал папа.
– И глаза красивые, – со знанием дела добавил Алешка. – На такой даже жениться можно.
– Я тебе женюсь! – сказала мама. – Таблицу умножения сначала выучи. Жених!
– А вот наша Аурика, – продолжил Михалыч, – в кафе, за минуту до задержания.
– А что это за толстушка рядом с ней? – спросил Алешка. Еще одну невесту углядел.
– Неустановленное лицо, – вздохнул Алексей Михалыч. – Видимо, подруга.
– На елку похожа, – опять вмешался Алешка. – Вся обвешанная.
Я тоже посмотрел на это неустановленное лицо. Алешка был прав: эта девушка вся целиком обвесилась дамскими украшениями. Даже на лбу у нее виднелась какая-то бляшка с камешком.
Папа стал рассматривать еще один снимок.
– Вот, – сказал Алексей Михалыч, – та самая брошь.
– Красивая, – кивнул папа.
– И дорогая, – добавил Алешка.
В день отъезда Алешка уселся на тахту с книгой.
– Чем увлекся? – спросил его папа.
– Английским. Не мешай. Надо немного подучить.
– Спохватился! У нас самолет в семь часов.
– Куча времени. – Алешка листал страницы с такой скоростью, будто их переворачивал ураганный ветер.
Папа покачал головой, но ничего не сказал. Зато он сказал маме, когда она заставила меня снять с антресолей два больших чемодана:
– Это ни к чему. Едем налегке. В джинсах, кроссовках и ветровках. Мы простые скромные люди. Со средним достатком.
– Это все? – ужаснулась мама.
– Нет, – не отрываясь от учебника, напомнил Алешка: – Гольфы мои найди.
– Какие еще гольфы?
Алешка поднял голову, сделал большие глаза:
– А как же! Мы же в Англию едем! Ты что! Мы же там будем жить среди англичан. А они же едят овсянку, ходят с зонтиками и играют в гольф!
– Хорошо, – робко согласилась мама. – Я положу вам в сумку свой складной зонтик и пару твоих гольфов.
– И кастрюльку с овсянкой, – добавил папа, усмехнувшись.
– Может, лучше курицу? – робко предложила мама. – Пожарить?
Алешка фыркнул:
– В Англии этих кур… Как гуталина у Матроскина.
В общем, они в самом деле поехали налегке, с папиной сумкой и с Алешкиным школьным рюкзачком. Мамин зонтик они незаметно оставили в прихожей, засунули под тумбочку для обуви.
– Мы с Димой вас проводим, – решительно сказала мама.
– Поплачь лучше дома, а не в аэропорту, – уперся Алешка.
– Сам поплачь. Я хочу помахать вслед вашему лайнеру.
– Вслед машине помаши, с балкона, – опять не согласился Алешка. Он, видимо, побаивался все-таки, что мама в последнюю минуту сунет в сумку курицу или зонтик. А может, и овсянку в кастрюльке.
Но папа возражать не стал, в аэропорт мы поехали всей семьей.
Когда папа и Алешка уже шли по летному полю на посадку, мама прорвала все заслоны и с криком: «Зонтик забыли!» – догнала их и стала запихивать зонтик в сумку. Нашла ведь под тумбочкой.
Это был первый сюрприз на пути в туманный альбатрос…
Когда они взлетели, Алешка расстегнул свой рюкзачок, что-то там поискал, почему-то хмыкнул и достал учебник английского. А папа сразу же задремал – он очень уставал на работе.
Часа через три Алешка проснулся и прилип к иллюминатору. Вокруг было темно, а внизу светился громадный Лондон. Разноцветными огнями.
– Красиво? – спросил папа.
– Ага. Совсем как над Москвой. Когда мы взлетали. Они там ничего не напутали? – Алешка кивнул на дверь в кабину пилотов.
Но тут бортпроводница сказала приятным голосом на английском языке, что лайнер готовится к посадке в аэропорту Хитроу.
– Переведи. – Папа толкнул Алешку в бок.
Алешка глазом не моргнул:
– Командир корабля Хитров приветствует пассажиров своего лайнера.
В общем, полет прошел нормально, посадка тоже. В аэропорту их встретил папин друг детства. Мишель, так называл его папа. Он был большой и толстый. И совсем не был похож на богатого бизнесмена. Скорее на веселого артиста, который не по роли, а по доброму характеру радует людей.
