– Пожалуйста, – сказал Баш, прикрывая Паскаля собой. – Должен быть выход. Заприте нас обоих в подземелье. Я останусь там с мальчиком. Мы останемся, сколько потребуется, чтобы доказать, что мы не больны, что у нас нет чумы.
Первый стражник приподнял бровь:
– А если вы ошибаетесь? Если вы заражены?
– Тогда мы это скоро узнаем, так? – голос Баша помрачнел. Он знал, что это рискованно, у него, может, и нет чумы, но если Паскаль заражен, то это вопрос времени. Но все же он не был готов оставить мальчика одного запертого в темноте. Он не мог. После всего, что тот пережил.
Стражник кивнул.
– Ладно, – сказал он. – Идемте с нами. Но держитесь на расстоянии. Не пытайтесь ничего сделать, или нам придется достать оружие.
– Хорошо, – пообещал Баш. Он улыбнулся Паскалю, надеясь, что так не выдаст своей растерянности. Когда они вошли во внутренний двор, Баш обернулся и посмотрел на балкон. Кенна стояла, прижавшись к перилам, на лице одновременно надежда и недоумение.
Баш помахал ей рукой, стараясь показать, что все нормально. Он хотел крикнуть, что Паскаль не ранен, просто напуган. Он хотел сказать ей, что они не увидятся лишь несколько дней. Хотел сказать, что любит ее.
Но стражники уже шли к крылу слуг, жестом приказывая им следовать.
– Поторапливайтесь, – крикнул один из них. – У нас нет времени.
Баш последний раз посмотрел наверх и вошел внутрь, дверь с грохотом закрылась за ними.
Глава 16
– Пожалуйста! Должно быть здесь, – бормотала Мария. Она шарила руками по каменной стене. Где-то должен быть выход. Дверь в коридоры дворца она искала много часов, все еще надеясь, что она недалеко от выхода из подземелья.
Она проснулась на холодном полу после нескольких часов беспокойного, не принесшего отдыха сна. Во сне ее нашла Екатерина. В этот раз она, а не Генрих преследовала ее в дворцовых садах с двумя стражниками. Они шли за ней по лабиринтам, пока не загнали в угол. Мужчины достали луки.
«Стреляйте в нее! – приказала Екатерина холодным голосом. – Сейчас же».
Последнее, что увидела Мария, стрелы, летящие в ее горло.
Только в этот раз все было иначе. Она проснулась не в теплой постели с Грир, спящей рядом. Она находилась в еще одном кошмаре. Пол был холодным и влажным. На ее бедре был огромный синяк, руки и ноги покрыты ссадинами от падения с лестницы. Она по-прежнему была одна, совершенно заблудившись в дворцовых подземельях.
Мария провела рукой вдоль стены, сворачивая в новый коридор. Солнце пробивалось сквозь щели в камнях, освещая пыль в воздухе. После блуждания по туннелям, вниз и вверх по лестницам, она, наконец, вышла к одной из внешних стен дворца. Она прислонилась к ней, вглядываясь сквозь щели в камне. Было видно улицу, пруд у дворца.
Мария снова начала ощупывать стену, толкать ее, пытаясь найти скрытый рычаг, который откроет дверь. Ее решимость росла. Она вспоминала все опасности, которые пережила при дворе, как избежала отравления Екатерины, перехитрила мужчин, удерживавших ее вместе с подругами, запертыми в главной комнате. Столько раз казалось, что нет выхода, нет никакого решения, но всякий раз ей удавалось найти его.
«Ты всегда напрягаешь все свои силы, когда попадаешь в тупик», – говорила ей одна из монахинь в монастыре. Она говорила это с грустью и гордостью. Мария уже не помнила подробностей, но была уверена, что это был урок по риторике, и ей нужно было предоставить аргументы в свою пользу. Она рассуждала, медленно подводя к основной мысли, пока не стало ясно, что ее оппонент побеждает. И это заставило ее собраться с мыслями. В ней пробудился дух соревнования. Мария выиграла спор за считаные минуты, потому что проигрыш ее совершенно не устраивал.
Она выберется наружу. Она не может провести еще день в туннелях, ожидая, что ее кто-то найдет. В горле пересохло. Она была голодна, боль в желудке усилилась. Она не станет делать еще круг по коридорам вслепую. Она слишком много плутала в надежде найти дорогу во дворец. Гораздо больше шансов было у нового плана – найти дверь не внутрь, а наружу.
Мария босиком шла по холодным, влажным камням, так как потеряла свои туфли при падении с лестницы. Ее ноги были изранены и кровоточили, лодыжки опухли. Она водила пальцами по стене в поисках выхода, чувствуя каждую щель в камне.
Она никому не сделала добра. Она пыталась не думать о том, что происходило за воротами дворца: о людях, толпившихся у входа, их требованиях еды и припасов; о Франциске. Баш обещал передать ее письмо гонцу, но они с Кенной были поглощены поисками Паскаля.
Она представила, что письмо все еще в его кармане, что нет возможности его отправить. Мария убрала волосы с лица. Значит, Франциск не узнает, какие мысли и чувства переполняли ее здесь, сейчас, без него. Она никогда не сможет сказать ему, что ей жаль, что она лгала. Сейчас он был уже с Лолой? Он нашел ее вовремя? Она пережила рождение ребенка и с ней все хорошо?
Мария попыталась прогнать мрачные мысли из головы, но они продолжали возвращаться. Что, если его узнали в одной из деревень? Он мог застрять в одном из домов, где его настигла чума, больной и умирающий… А вдруг он уже умер?
Были и другие варианты развития событий, один другого хуже. Франциск продолжает злиться на нее. Он ушел один, чувствуя себя преданным. Покинул это место, как тогда, когда уезжал в Париж, где встретил Лолу. Та страстная ночь что-то значила для этих двоих, она видела это. Хотя никогда не говорила об этом вслух (не могла и не станет), но она замечала, как взгляд Франциска иногда задерживался на Лоле во время ужина. Он улыбался, когда сталкивался с ней в коридорах. И хотя Мария давно решила, что не позволит ревности снедать ее, все же не могла не думать о той ночи. Ей было это ненавистно, но иногда она представляла их вместе…
Франциска, обнимающего Лолу, когда они отправились спать. Франциска, целующего ее и убирающего темные кудри с лица, как он делал это с Марией. Они хоть раз за ту ночь вспомнили о ней? Они тревожились о том, что она почувствует или подумает? Да, тогда она была с Башем, но она сделала это, лишь чтобы обезопасить Франциска. Она рассказала ему про пророчество о его смерти, поверил он или нет, но она находилась под давлением его матери, его друзей. Все вокруг боялись, что союз с Марией станет причиной его гибели.
Пыткой было знать, что они были вместе. Она никогда не произнесет это вслух, но это всегда будет между ней и Франциском. Что было сказано той ночью? В чем он клялся? Он предал ее доверие? А Лола?
Неожиданно, свернув за угол, Мария заметила впереди полоску света, пробивавшегося через щель в стене. Она поспешила к ней, шаря пальцами по камням в поисках рычага или чего-то иного, открывающего дверь. Ничего. Она увидела еще одну щель: чуть дальше в стене, сквозь петли двери пробивался свет.
Мария глубоко вдохнула и уперлась плечом в камень, надавила на него. Дверь приоткрылась на дюйм. Она поднажала сильнее, в этот раз изо всех сил, открывая ее еще на дюйм, затем еще. Она была так близко… почти там…
