Язычник кивнул, его лицо расплылось в улыбке, он вложил нож в руку Франциска:
– Но сделай это медленно. От уха до уха. Так быстрее бежит кровь.
Франциск кивнул, затем сделал шаг к мужчине. Язычники снова начали песнопения. Когда они закрыли глаза, он поднял нож и начал резать веревку. После нескольких движений мужчина упал на землю. Франциск опустился на колени, развязывая веревки на его ногах и руках. Он поднял мужчину и сказал:
– Беги сейчас же!
Самый маленький из язычников бросился вперед, но было слишком поздно. Мужчина вскочил, побежал мимо деревьев и быстро скрылся из виду.
– Ты неверующий, – прорычал самый высокий язычник. Он пошел вперед, его лицо скривилось от злости. – Как ты посмел прийти в священный лес и освободить нашу жертву?
– Ты украл у богов, и им нужно заплатить, – прошипел второй язычник, кружа вокруг него.
– И значит, нам нужна новая жертва, – добавил крупный мужчина.
Франциск выставил нож – единственное, чем он мог себя защитить.
– Предлагаю одного из вас, – сказал Франциск. – Раз уж вы так хотите пролить кровь для ваших богов.
Трое язычников попытались схватить его. Франциск увернулся от тощего, тот упал, прокатившись по грязи. Но ему нечего было выставить против остальных. Он держал нож, но крупный мужчина вырвал его у него из руки.
Лола сидела на коне, с ужасом наблюдая, как мужчины схватили его за руки. Огромный язычник ударил Франциска по лицу. Из его носа потекла кровь. Другой ударил в челюсть, капюшон слетел.
Франциск поднял голову, пытаясь ясно мыслить, несмотря на боль, нарастающую над правым глазом. Мужчины схватили его за руки и завели их за спину. Тощий держал их, а Франциск смотрел на двух остальных, которые тоже уставились на него.
– Ты дофин, – сказал крупный мужчина, указывая на него пальцем. – Я где угодно узнал бы твое лицо. Я видел, как ты возвращался после победы при Кале.
– Дофин за стенами дворца? – сказал огромный мужчина, приподняв бровь. – Дофин без охраны и людей, чтобы защитить его. Невероятная жертва!
– Боги милосердны, боги добры, – сказал тощий. Он продолжал шептать это, повторяя слова, а мускулистый схватил Франциска за другую руку.
– Это ошибка, – сказал Франциск. – Я не дофин. Я простой путешественник, купец.
– С такой обувью? – фыркнул высокий. – Не ври нам, дофин. Это злит богов.
– Я не лгу, – сказал Франциск, глядя им в глаза. – Король мертв. Я больше не дофин, я правитель этой земли, ваш король. Я король Франции, и я вам приказываю отпустить меня.
– Это наши леса. И как я понимаю, так даже лучше, – сказал самый высокий, сплевывая под ноги Франциска. – Все равно от королей никакой пользы.
– Лола! – закричал Франциск. – Уходи отсюда! Немедленно уезжай!
Лола смотрела, как двое язычников держали Франциска за руки. Лидер взял нож и пошел к нему. Они схватили его, она понимала, что это так. Невозможно было бороться или заговаривать им зубы. Но они не смогут навредить ему…
Когда язычники начали песнопения, Лола с помощью шали привязала ребенка к груди. Она пригнулась в седле.
– Давай, Чемпион, – она сжала поводья в руках и, глубоко вздохнув, щелкнула ими, посылая лошадь к полянке.
Она пригибала голову, Чемпион перешел на галоп, направляясь прямо на язычников. Вскоре они летели на всех парах. Приблизившись к группе, Чемпион встал на дыбы, напугав язычников. Лишь Франциск спокойно стоял, зная, что конь никогда его не ударит.
– Быстро, – сказала Лола, протягивая ему руку. – Залезай.
Франциск схватил ее за руку, ставя ногу в стремя, затем перекинул вторую через седло. Он едва успел забраться, как Лола развернула Чемпиона и снова отправила его в галоп.
– Ты в порядке? – спросила Лола, оглядываясь на него. Она направила Чемпиона через деревья, а мужчины кричали им вслед.
– В порядке… Думаю, в порядке… – Он оглянулся. Язычники бежали изо всех сил. Самый большой размахивал ножом, его лицо было пунцовым. Через несколько ярдов они сдались, понимая, что им не догнать.
Франциск перевел дыхание лишь, когда мужчины пропали из виду. Он удобнее уселся в седле, держась за Лолу.
– Спасибо, – выдохнул он, упершись лбом ей в спину. – Лола, ты меня спасла.
Глава 18
Баш схватился за прутья решетки. Он прижал к ним лицо, пытаясь рассмотреть коридор. Он был пуст. Ни охраны, ни слуг. Когда они с Паскалем прибыли в темницу, двое мужчин просунули под решетку поднос с едой, боясь приближаться. Иногда в конце коридора Баш видел проходящих мимо слуг, идущих к узкой лестнице, соединяющей кладовую с кухней. Они смотрели в их направлении, но затем спешили мимо.
«Мы тут, по меньшей мере, восемь часов, – подумал Баш, глядя на Паскаля, свернувшегося на кровати в углу. – Мы уже пережили полдня, может и больше».
Мальчик, измученный испытаниями, немедленно уснул, оставив Баша в темнице наедине со своими мыслями. Место было в шаге от прошлой камеры, в которую он был заточен. У стены были раковина и огромная бадья, которую использовали в качестве туалета. Баша не покидала мысль о том, не станет ли это последним, что он увидит: затхлая комната, деревянный стул, кровать, на которой лежал Паскаль.
Баш подошел к мальчику и посмотрел на его спокойное лицо. Его бледная кожа была чистой, если не считать несколько грязных пятен на шее и щеках. Ногти выглядели нормально. Дыхание спокойное, рот немного приоткрыт.
Сколько пройдет времени, пока проявятся первые признаки чумы? Прежде чем под его глазами появятся темные круги, начнется кашель, от которого из легких будет идти густая кровь? Баш хотел верить, что опасность миновала. Ему нужно было верить. Иначе они оба были обречены.
Но что ему было делать? Как он мог бросить мальчика одного, зная, что тот умрет среди деревенских? Что он должен был сказать охране, мог ли отправить Паскаля в темницу одного? Как бы вернулся к Кенне и посмотрел ей в лицо, зная, что повернулся спиной к ребенку, который так в нем нуждался?
Баш прислонился к стене, прижав колени к груди. Он смотрел на свои ногти в поисках черно-синих кругов – первый признак инфекции, как он слышал раньше. Руки были чисты. Он закатал рукава, продолжая проверять руки на наличие пятен. На его правой руке было опухшее розовое пятно. Он потер его, почувствовав прикосновение.
«Это от веревки, – сказал он себе. – Это просто синяк на том месте, где ты поймал веревку. Ничего большего».
– Баш? – позвал мальчик. Он повернулся. Паскаль проснулся и сидел на кровати, потирая глаза.
– Ты долго спал, – сказал Баш, подвигая свой стул к кровати. Он указал на дверь камеры, на светло-розовые тени на камне. – Солнце садится. Ты долго спал. Как ты себя чувствуешь?
