Закатив глаза, директор осел на пол. Я исполнилась злого задора.
Впрочем, сейчас первым делом мне нужно было добраться до Дэвида. Отыскать его как можно скорее.
Орала пожарная сирена. В главном корпусе горько воняло дымом, вышибало слезу.
Я помчалась в коридор английского языка, где располагалась типография нашей газеты. Сердце неистово колотилось. Я чувствовала, что Дэвид где-то рядом, все во мне било тревогу, но где-то на краю сознания затаились обида и злость.
Я же сказала, что выступаю с речью, попросила его прийти, а он сбежал с собрания, чтобы спокойно доделать свои газетные дела! Не знаю, чего я так взъелась, но что-то меня всерьез задело. Я ведь разделяю его увлечения, записалась в проклятую газету, а он…
Когда я завернула за угол, вся моя злоба растаяла без следа. Коридор был объят пламенем. Не знаю, чего я ждала, но эта картина застала меня врасплох. Огонь вырывался из каморки уборщика в самом конце коридора. Я замерла. Пламя взметнулось вверх и объяло баннеры к предстоящему маскараду, вмиг пожрав плакаты на стенах. Под дверью кладовки растекалась огромная горящая лужа.
Сердце колотилось в груди, живот скрутило. И вдруг, позабыв про Дэвида, я с ужасом подумала про классы…
Но сразу же вспомнила, что они пусты. Какое облегчение! Все это благодаря школьному собранию. И, идя по коридору среди беснующегося пожара, я вдруг осознала, что при всем желании не смогла бы спасать запертых в классах детей, пока не удостоверюсь в безопасности Дэвида.
Я прогнала эту жуткую мысль, сосредоточившись на «здесь и сейчас».
В коридоре висел запах дыма. К нему примешивалась вонь иного порядка – тяжелая, режущая. Наверное, в каморке уборщика лопнула банка с хлоркой или пролился аммиак. Тут мой взгляд упал на горящую лужу на полу, и меня осенила догадка: это вовсе не химия. Горел бензин.
Кто-то намеренно устроил поджог, и, мне кажется, я догадывалась кто.
Впрочем, сейчас это было неважно. Самое главное – добраться до Дэвида. Заслонив лицо от огня и дыма, я рванула к типографии. Огонь полыхал в нескольких шагах от двери, ручка накалилась от жара.
Дым разъедал глаза, сквозь мутную пелену я искала в комнате Дэвида и не находила.
Он точно был где-то рядом, я ощущала его нутром.
– Дэвид! – Ворвавшись внутрь, я наткнулась на стол. Тот скрипнул, царапнув линолеум, и я вновь закричала: – Дэвид!
И тут мне в глаза бросился портфель, с которым он всегда таскался в школу. Верная «почтальонка» притулилась в дверях темной комнаты.
Несколько лет назад кое-кто из родителей, чьи чада были особенно увлечены фотографией, скинулись на обустройство фотолаборатории в помещении школьной газеты, но теперь лаборатория по большей части простаивала без дела…
Разве что Дэвид туда захаживал.
Над входом горела дежурная лампочка, извещавшая посторонних, что комната занята. Послав к чертям предосторожности, я распахнула дверь и увидела Дэвида. Тот обернулся и возмущенно уставился поверх очков на непрошеного гостя.
Когда он узнал меня, взгляд смягчился, но все равно особой радости своим появлением я не вызвала.
– Босс, ты же знаешь, нельзя открывать… – Прервавшись на полуслове, он вдруг повел носом. – Это что, пожарная сирена? Откуда дым?
Не говоря ни слова, я схватила его за рукав ветхого свитера и потащила из лаборатории.
Под вой сирены мы мчались по пустым коридорам, направляясь к дверям и на школьный двор. Дэвид был в безопасности, и от сердца у меня отлегло, но живот вовсю крутило. Не сказать, что сгорел весь этаж, но ущерб о-го-го! Пожар попировал на славу. Наверное, до конца семестра мы проучимся в другом крыле. Черт побери! Моя школа. Я так старалась сделать ее идеальной. Мое милое детище! Даже думать об этом не хочется. Чтобы отвлечься от печальных мыслей, я обратилась к Дэвиду:
– Как ты там оказался? – Сирены выли на все лады, и я едва слышала собственный голос.
– Забыл проявить фотографии и решил доделать, пока все на собрании, – объяснил он, важно поправляя очки.
Теперь, когда ему не грозило стать головешкой, можно было выплеснуть наболевшее. Я развернулась у самых дверей и набросилась на него с упреками:
– Я же говорила тебе, что у меня с утра выступление!
Дэвид помрачнел и, скрестив руки на груди, кинулся в перепалку:
– Ну так я уже сто раз слышал про эти ваши танцы. Ты мне все уши прожужжала.
Не знаю, почему я так разозлилась – наверное, навалилось все сразу: я с самого утра натерпелась страху, да еще и школа изуродована, и бог знает сколько ее теперь восстанавливать. У меня уже сил не было волноваться, а вот облаять Дэвида – чем не повод?
– То есть тебе плевать?
Он часто заморгал.
– Нет, ты что, прямо здесь хочешь разбираться?
Он был прав, сейчас не место и не время, но если бы я только могла, то вышвырнула бы его за дверь. Мне оставалось лишь вежливо ее приоткрыть и направить его к ступеням.
– Иди в машину. Я буду через минуту.
Дэвид запустил в волосы пятерню, взъерошил пшеничные волосы и спросил:
– Ты решила вернуться?
– Я кивнула.
– Я там вырубила директора Данна, не могу его бросить.
Его брови поползли наверх от удивления, но он промолчал. И, сбежав по лестнице, направился к толпе подростков, растерянно топтавшихся на газоне.
Я кинулась внутрь, держа курс на спортзал. По пути все пыталась внушить себе, что это ерунда, неважно, что Дэвид не пришел на собрание. Наверное, я бешусь просто потому, что своим упрямством он накликал на себя беду.
И вдруг до меня дошло – я как раз завернула за угол и вышла напрямик к спортзалу – ведь если таким было мое испытание, то с какой стати эфорам рисковать жизнью Дэвида? По их словам, он нужен им живым.
Неужели я не ошиблась насчет Александра и он ведет двойную игру?
Это было бы меньшим из зол.
Когда я пришла, то, к своему удивлению, застала там Райана. Он склонился над директором, пытавшимся подняться на ноги.
– Вы целы, мистер Данн? – спросил Райан, поддерживая его под локоть. – Вы ударились о кафедру.
Я чуть не пустила слезу: бывали времена, когда Райан доводил меня до белого каления, а тут… Он как-то прознал про мою беду и поспешил на помощь. Я улыбнулась, и мы вместе стали поднимать директора.
– Это все потому, что пол очень скользкий, – подсказала я.
Но тут мистер Данн приподнял голову и, побагровев от ярости, уставился на меня.
– Какой, к чертовой бабушке, пол? – возмутился он. – Вы влепили мне оплеуху, мисс Прайс!
Испугавшись, я посмотрела на Райана – тот недоуменно пожал плечами. В воздухе витал слабый аромат розового бальзама. Чары не подействовали.
