Книга Когда поют сверчки, страница 34. Автор книги Чарльз Мартин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Когда поют сверчки»

Cтраница 34

Преподобный Джим Тубало был не просто проповедником, но и самопровозглашенным «целителем». Он путешествовал по юго-востоку страны в длинном красном автобусе, покоряя сердца потенциальных сторонников «Духовного Возрождения» безупречным костюмом-тройкой, сверкающими часами, гривой густых седых волос и крайней нетребовательностью в финансовых вопросах. Дадите сколько сможете, любил повторять он. Господь не требует непосильной жертвы.

В нашем городке проповедник и его многочисленные ассистенты появлялись дважды в год: «Спешите, спешите, спешите! Только три дня!» – значилось на рекламных афишах. И вот однажды, когда на площади в очередной раз появились просторные палатки для молельных бдений, родители Эммы выгнали нас из дома задолго до пяти часов, чтобы успеть занять лучшие места. К «целителю» выстроилась длинная очередь, но миссис О’Коннор оказалась одной из первых: крепко держа Эмму за руку, она подвела ее к сцене, и я втерся следом. Я был основательно напуган, но мне казалось, я должен защитить Эмму и от ее матери, и от седого проповедника.

Сцена была ярко освещена, играла громкая музыка, участники собрания подбадривали нас криками. Под этот шум преподобный Джим торжественно возложил руки на Эмму и, как и следовало ожидать, напугал ее до полусмерти. Сначала он схватил ее за плечи и встряхнул, потом принялся что-то кричать на ухо и бить по голове своей толстой Библией. Продолжалось это секунд тридцать, и все это время миссис О’Коннор продолжала держать Эмму за руку, а мистер О’Коннор пытался разобраться, помогает этот цирк его дочери или вредит. Проповедник как раз собирался в последний раз стукнуть Эмму Библией по голове, когда ее отец – довольно крупный мужчина – перехватил его руку.

– Прошу прощения, мастер Джим, – проговорил он, – но если вы еще раз ударите мою дочь Библией, я заставлю вас ее съесть.

Но смутить преподобного было нелегко. Закрыв глаза, он воздел руки к небу и возопил:

– Исцелена! Исцелена! Благодарю-ю-ю Тебя-я, Госпо-о-о-о-дь!

Он несколько раз прошелся по сцене, двигаясь так, словно пытался отскрести от подошв ботинок налипшую жвачку. Музыка по-прежнему гремела, а собравшиеся громко аплодировали. Преподобный посмотрел на мисс Надин.

– Господь говорил со мной, – изрек он и качнул головой, что-то негромко напевая или бормоча себе под нос. Затем преподобный снова повернулся к родителям Эммы и добавил: – И Он только что сообщил мне, что ваша дочь исцелена. Недомогание оставило ее, болезнь ушла из тела – она здорова.

Мистер О’Коннор бережно взял Эмму за руку.

– Прости, милая, – прошептал он. – Пойдем…

И пока преподобный Джим сообщал публике, что вот сейчас на их глазах Всемилостивый и Всемогущий Господь совершил еще одно чудесное исцеление, отец Эммы увел нас со сцены.

Шлепая по лужам, мы долго шли через пропахшую навозом парковку, чтобы снова сесть в старый «универсал» О’Конноров длиной, наверное, в полквартала. Там мы стали свидетелями жаркого спора, разгоревшегося между родителями Эммы. Миссис О’Коннор пыталась убедить мужа, который, похоже, отнесся ко всему происшедшему крайне скептически, что преподобный действительно может лечить людей. Мистер О’Коннор молча слушал, потом посмотрел на нас в зеркало заднего вида:

– Дорогая, я вовсе не хочу сказать, будто твой Господь не может исцелить нашу дочь. Я просто сомневаюсь, что, когда Он это делает, Он надевает костюм-тройку и дорогущие часы и говорит затем – с вас тысяча долларов.

Мать Эммы с недоверием воззрилась на мужа:

– Не может быть! Преподобный потребовал у тебя тысячу долларов?

– Не преподобный… А тот приятный мужчина, что провожал нас к выходу. Он так и сказал, мол, обычная такса за исцеление – тысяча долларов, но вы можете дать сколько сможете. Дадите две – будет очень хорошо.

Мы с Эммой поддакнули – мы тоже это слышали, и миссис О’Коннор надолго замолчала. Далее Эмма сказала:

– Но, мама, если следовать логике, чтобы меня вылечить, Богу не нужен никакой преподобный. Он может исцелить меня когда угодно и где угодно. Я это точно знаю.

Ее мать обернулась и с недовольным видом ткнула в нас пальцем.

– Ах, вы тоже на его стороне? Помолчите-ка лучше!

Больше никто не сказал ни слова – только Эмма взяла меня за руку и без возражений проглотила свою таблетку. Когда мы подъехали к дому, она уже спала, положив голову мне на колени. Отец отвел ее наверх, уложил в постель и стал собираться на работу в банк в центре города, где он по выходным подрабатывал ночным сторожем. Мать проверила, спит ли Чарли, и поставила на огонь кофейник.

Спрятавшись в кустах, я видел, как отправился на работу мистер О’Коннор и как мать Эммы, провожавшая его на крыльце, вернулась в кухню, на ходу вытирая слезы. Убедившись, что она не собирается снова выйти на улицу, я обошел дом сзади, мигом вскарабкался на магнолию, уселся на толстый сук напротив окна Эммы и при свете луны стал смотреть, как она спит. Было где-то около полуночи, когда я подобрался к окну вплотную, приоткрыл створку и, пробравшись в комнату, встал возле ее кровати. Некоторое время я прислушивался к ее дыханию, потом опустился на колени и положил ладонь на ее теплую грудь. Даже сквозь пижаму я чувствовал, как отчаянно бьется ее больное сердце. Оно и в самом деле стучало чуть не вдвое чаще, чем мое.

– Господи, – прошептал я чуть слышно, – я не знаю, совершил ли Ты сегодня вечером чудо, но мне почему-то не очень верится, что у Тебя какие-то особые отношения с преподобным Джимом Тубало. Зато я знаю другое: у тех, кто живет в этом доме, очень мало новых идей и почти не осталось надежды. Словом, я хочу сказать Тебе, что… Если и Ты исчерпал все варианты, тогда давай отдадим Эмме мое сердце, ладно? У меня здоровое, крепкое сердце, Господи, оно ей подойдет!..

Лунные лучи окрасили кожу Эммы в голубоватый цвет, отчего она стала выглядеть еще более холодной и больной.

Неожиданно она открыла глаза и посмотрела на меня, и я заметил, что в уголке ее глаз блестят слезы. Выпростав из-под одеяла руку, Эмма поманила меня согнутым пальцем – ближе!.. Я опустился рядом с кроватью на колени, и она привлекла меня к себе. Я почувствовал ее дыхание на своем лице, потом – легкое прикосновение к своей руке.

– Ты не можешь отдать то, чего у тебя нет, – шепнула она.

– Но… – начал было я.

Эмма покачала головой и, прижав к моим губам палец, заставила меня замолчать.

– Ведь ты уже отдал свое сердце мне.

Глава 21

Понедельник мы с Чарли потратили на то, чтобы нанести последние штрихи на хаммермилловскую «Гриветту». Самому Хаммермиллу не терпелось поскорее спустить катер на воду, и он трижды звонил нам из Атланты, чтобы узнать, как идут дела. Отполировав верх корпуса, мы несколько раз руками обследовали обшивку, любуясь блеском и шелковистой гладкостью дорогого дерева. Катер, однако, нужен был нам самим хотя бы на денек, чтобы опробовать его на воде, поскольку это была, несомненно, наша самая удачная работа. Мы заменили киль и шпангоуты на новые, сделанные из белого дуба, укрепили махагоновую обшивку шурупами из нержавейки и покрыли корпус пятнадцатью слоями рангоутного лака, так что теперь «Гриветта» выглядела просто роскошно. Не было никаких сомнений, что наши конкуренты из лодочной мастерской в Блу-Ридже, которые, по правде говоря, реставрировали лодки несколько быстрее, чем мы, просто позеленеют от зависти.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация