– Что случилось? Уж не знакомую ли увидел?
– Нет! Просто показалось.
– Бывает, – сказал один из них.
Под вечер, когда сумрак начинает путать краски, у ворот графского дома остановилась крестьянская телега. Высокий крестьянин бросил одному из них:
– Стучи, – и показал на ворота.
Мужик соскочил с телеги. Подойдя к воротам, робко постучал.
– Стучи сильнее, – приказал высокий.
Мужик, осмелев, забарабанил что есть мочи. Вскоре послышался чей-то голос:
– Чево надо?
– Рыбу продаем, дешево!
– Ступайте, не надо вашей рыбы.
– Возьми, мил человек. Нам сказали, что святой отец ее любит.
– Давай проваливай, а то мужиков позову.
Послышались удалявшиеся шаги.
– Уходит, не хочет разговаривать, – сказал крестьянин.
Высокий так застучал по воротам кулачищами, что вся ограда заходила ходуном. Страж вернулся и начал открывать ворота. По той ругани, которой он сопровождал свои действия, можно было догадаться, что этот стук вывел его из себя. Из дома выскочили слуги. Показался и хозяин.
– Что случилось? – крикнул он с крыльца.
– Люди какие-то, – показал на крестьян мужик.
– Чего надо, добрый человек? – хозяин спустился с крыльца и подошел к высокому.
Сзади выстроился отряд слуг, готовых ринуться на крестьян.
– Да вот, – высокий крестьянин повернулся к телеге, – рыбку вам привезли. Хорооошая!
– Ладно, возьму бочку. Сколько вам?
– Сколько не жалко, сеньор.
– Откуда сами-то будете?
– С югов, сеньор, с югов.
– Ладно, дайте им ливр.
– Обижаешь, сеньор, с юга приехали. Почитай, с твоей родины.
– А ты откуда знаешь, что там моя родина?
– Да как не знать. Одним воздухом дышали.
– Ты кто такой будешь? – хозяин подошел почти вплотную.
Мохнатая шапка, надвинутая на глаза, поднятый высокий воротник мешали ему разглядеть его лицо.
– Сними-ка малахай.
Крестьянин, снимая его, низко поклонился, да так, что скрыл свое лицо. Не то хозяину надоела эта игра, не то он посчитал за унижение столько возиться с неизвестными, только он повернулся и кому-то сказал:
– Ладно, дай два.
– Две тысячи, дядя, – крестьянин выпрямился и, держа шапку в руках, встал перед ним.
Глаза того расширились. Он сделал шаг назад:
– Не может быть!
– Может, может, дядя!
– Раймунд?
Он подошел, еще не веря, и взял его за плечи, чтобы посмотреть ему в лицо.
– Раймунд?! Дорогой! Раймунд! – и стал его целовать в обе щеки.
Изумленная дворня замерла. Освободившись от цепких объятий де Буа, Раймунд, глядя на своих недавних товарищей, приказал:
– Заезжайте во двор. Эй вы, – он повернулся к толпе, – накормите мужиков, лошадей. Дядя, я им должен две тысячи ливров.
– Сейчас, сынок, сейчас же отдам, – догадываясь, что эти огромные деньги племянник отдает им за свое спасение. – Ну пошли, – он обнял племянника, и они двинулись к дому.
Первое, что спросил у дяди Раймунд, было ли приглашение короля.
– Нет, – почему-то смутился дядя.
– А костюмы пошили?
– Тоже нет, – он вздохнул.
– Вот видишь, а я успел вернуться!
В этот день они долго сидели вдвоем. Раймунд рассказывал о своих новых злоключениях, а дядя с ужасом в глазах внимательно его слушал. Когда Раймунд закончил повествование, дядя сделал резюме услышанному:
– Мне думается, что все это дело одних рук – тамплиеров. Это опасный противник. Надо всегда быть начеку. И мне непонятно, почему король до сих пор не дал мне ответа. Я даже обратился с письмом к моему давнему другу, ныне маршалу Франции Патэ. И он молчит.
Раймунд почувствовал, что дяде было неловко за то, что он не может до сих пор добиться решения, казалось бы, не очень сложного вопроса. Чтобы замять этот разговор, дядя начал рассказывать про одно событие, которое здесь недавно было.
– Ты знаешь, в людях иногда проявляются такие способности, что диву даешься. У нас в гостях была, ты думаешь, кто? – он смотрит на него с интригующей улыбкой.
Раймунд почему-то сразу подумал об Агнессе. Лицо его покраснело. Дядя понял.
– О, да ты у меня еще совсем, совсем юный! Да, она, она, юная герцогиня Водан, и она убеждала меня, что ты жив, – он хлопнул его по коленке. – Но хороша! Ой как хороша! Боюсь, беды ты с ней не оберешься.
– А это почему? – Раймунд смотрит на дядю серьезными глазами.
– Да от кучи поклонников. А я твою натуру знаю, малейшее оскорбление и… шпага в руке. Кстати, я тебя подготовлю. Завтра придет учитель фехтования, лучше которого во всей Франции нет.
Раймунд промолчал. Но, чтобы как-то отойти от этой темы, спросил:
– Дядя, а как ты думаешь, почему король нас не принимает?
Дядя задумался. Он встал, прошелся по комнате. Поправил в канделябре покосившуюся свечу. Подошел к окну. Раймунд понял, что это трудный для него вопрос и дядя что-то знает, но почему-то не хочет сказать.
Он подошел к нему и тоже посмотрел в окно. Там двое южан вертелись около телеги.
– Хорошие ребята? – спросил де Буа, поворачиваясь к племяннику.
– Хорошие.
– Я с ними рассчитался.
– Дядя, ты не будешь против, если они еще поживут?
– Да сколько угодно, – он еще раз взглянул на нечаянных гостей и пошел к креслу.
Вернулся к креслу и Раймунд. Подвинулся к дяде поближе.
– Дядя, ты не ответил на мой вопрос. Я чувствую, что тебе почему-то трудно об этом говорить. Не бойся, я выдержу. Для меня лучше знать, чем об этом думать.
– Ты прав, – он потер ручки кресла.
– Дело в том, что, спасая сестру, ты лишился графства.
В голове Раймунда это сообщение нашло иное выражение. Граф де Буа напрямую не хочет сказать, что он раскрыт, а раз так, то его лишают наследства в пользу настоящей графини.
– Дядя, – он решил во всем признаться сам, – что мне оставалось делать, по…
– Подожди, подожди, – дядя приподнял руку, – ты хотел сказать, что остается делать нам. Я пока не знаю, и торопиться не будем. Свадьба еще не назначена, поэтому решения нет. Король чего-то выжидает.
В голове Раймунда все смешалось: свадьба, ожидания короля…
– А при чем тут свадьба? – осторожно спросил он.
