– Хорошо, сынок, – сказала Мария. – Но делай это спокойно. Папочка хочет отдохнуть.
– Эй! – не выдержал Хесс. – Я хочу покинуть это место, так что ни к чему меня закапывать здесь.
– Но я хочу похоронить тебя, пап! – стоял на своем ребенок.
– Фред! – Мария была на стороне малыша. – Ты же знаешь, дети любят копаться в песке.
– Прекрасно! Тогда почему бы не позволить ему закопать тебя? – Фред тоже решил проявить характер.
– Но я хочу похоронить папу! – захныкал малыш, повышая голос.
– Вот видишь, дорогой, – с ноткой торжества в голосе сказала Мария, – он хочет похоронить тебя!
– Я не мертвец! Если он подойдет ко мне, я надеру ему уши!
– Но послушай, Фред, не будь таким букой. Малыш днями не видит отца. Сделай так, чтобы общение с тобой доставило ему удовольствие. Нет ничего предосудительного в том, что ребенок насыплет на тебя немного песка. Детям нравится это делать.
– К чертям собачьим то, что нравится детям! Мне это не нравится! – рявкнул Хесс, покраснев от гнева.
– Фред Хесс! Мне стыдно, что ты используешь подобные выражения в обществе ребенка! – в голосе Марии зазвучал металл.
– К чертям! К чертям! К чертям! – закричал малыш, бегая взад-вперед, счастливый от того, что папочка вновь оказался неправ, и стремясь извлечь максимальную выгоду из этой победы.
– Малыш, успокойся, – строго сказала Мария. – Я не хочу слышать подобное и от тебя.
– Но почему? Папа говорит так, – сказал сын и заговорщицки глянул на отца.
– Папа больше не будет говорить подобных слов, – заявила Мария.
– Непослушный старый папочка! Непослушный старый папочка! – запел ребенок, приплясывая на месте. – Он не будет говорить «к чертям собачьим», но как тогда он будет говорить?
– Вот плоды твоего воспитания! – заявила Мария, сердито глядя на мужа.
Хесс находил создавшуюся ситуацию забавной, но сдерживался от того, чтобы не расхохотаться.
– Дети всегда должны чему-то учиться, – назидательно сказал он. – Но все же оставь это занятие, малыш. Я хочу спать.
– Я хочу закопать тебя, папочка, – в голосе малыша появилась просьба.
Последовала долгая пауза, в течение которой Мария уничтожительно смотрела на мужа.
– Если ты не хочешь ссоры, Фред, то лучше тебе позволить ребенку сделать то, что он хочет. Ты же его знаешь. Он так ждал этого дня.
– Я хочу похоронить папочку! – триумфально запищал малыш, предвкушая скорую победу.
– Не лучше ли мне отшлепать его? – кровожадно спросил Хесс. – Или надрать уши? Да, видимо, так и придется поступить.
– Фред Хесс! – ужасным голосом произнесла Мария.
Хесс пожал плечами.
– О'кей, не будем обсуждать эту тему.
Малыш, который отлично знал, что в обществе матери он находится в полной безопасности, поскольку она всегда принимает его сторону, начал приближаться к отцу с явным намерением приступить к акту похорон.
– О'кей, малыш, – миролюбиво сказал Хесс. – Позволь я тебе кое-что расскажу.
Ребенок остановился, заинтересованно глядя на отца.
– Что именно?
– Видишь вон ту большую песчаную дюну... самую большую? – сказал Хесс, указывая на высокий песчаный холм примерно в ста ярдах от них.
– Да.
– Я расскажу тебе кое-что, но вначале ты должен пообещать мне никому не говорить об этом. Это очень большой секрет.
Малыш весь превратился в слух.
– Что за секрет?
Хесс поманил его пальцем.
– Подойди ближе. Я не хочу, чтобы наша тайна стала кому-то известной.
Заинтригованный малыш подошел к отцу и опустился на колени рядом с ним. Искушение было слишком велико. Понизив голос, Хесс сказал:
– Там спал старик прошлой ночью. Это прекрасный дедушка. Он любит детей. Он принес с собой много пирожков с мясом, чтобы раздать их детям.
(Если и было что-то, что особенно любил малыш, так это пирожки с мясом, и Хесс отлично знал это. Лицо мальчика просияло.)
– И что случилось потом? – спросил он, пристально рассматривая песчаную дюну.
– Он там лежит, – сказал Хесс. – Справа, под той большой песчаной дюной. Он уснул, а ветер дул и дул, и песок полностью засыпал его... и все его пирожки. Иди и откопай его.
– Но пирожки все еще там?
– Конечно. Прекрасные большие пирожки, поджаренные на масле.
Хесс вдруг почувствовал, что проголодался, и пожалел, что Мария не прихватила с собой несколько пирожков.
– Ух ты! – глаза малыша распахнулись от удивления. – Но как там старик... он не умер... в песке?
– С ним все в порядке. Он будет рад, если ты откопаешь его. За это он отдаст тебе все пирожки. Иди и сам убедишься.
Малыш заколебался. Что-то здесь было не так. А вдруг отец разыгрывает его?
– А ты не пойдешь со мной, папочка, чтобы помочь? – спросил он.
– Я бы, конечно, пошел, – сказал Хесс, делая попытку приподняться. – Но если я помогу тебе, то старик все пирожки отдаст мне, так как это я откопаю его.
Малыш нахмурился.
– Но я не понимаю, почему.
– Это же так очевидно. Я больше тебя и более голоден.
Малыш в нерешительности почесал подбородок.
– В таком случае я откопаю его сам.
Поднявшись, мальчик побежал к дюне.
– Мне стыдно за тебя! – сказала Мария, пытаясь сохранить строгие нотки в голосе. – Так врать ребенку! Я посмотрю, как ты будешь извиняться, когда он не найдет там никаких пирожков.
Хесс улыбнулся, устраиваясь поудобнее.
– К тому времени, когда ему надоест искать, нам уже надо будет возвращаться домой, – сказал он. – Я еще вздремну немножко.
Он глянул в сторону суетливо копошащегося сына, улыбнулся и закрыл глаза.
Однако подремать ему удалось не более десяти минут. Со стороны дюны раздался взволнованный крик мальчика. Малыш приплясывал на месте и верещал.
– Пап! Быстрее сюда! – кричал он. – Это не старик!.. Это женщина, и она воняет!
* * *
Доктор Ловис большими шагами пересек пляж, направляясь к дюне. Полицейский фотограф уже закончил работу.
Террел, Бейглер и Хесс стояли вблизи высокой дюны, в то время как полицейские осторожно извлекали тело женщины, обнаруженное малышом в песке.
– Она в вашем распоряжении, – сказал Террел подошедшему Ловису. – Работы вы должны проделать быстро. Мне нужен подробный отчет.
Ловис кивнул и наклонился над телом. Хесс хмыкнул:
