А что же самцы? Бейкер и Беллис провели эксперимент на крысах и обнаружили, что их самцы извергают вдвое больше спермы, когда знают, что самка, с которой они спариваются, недавно находилась около другого самца. Отважные ученые тут же решили проверить, не происходит ли то же самое и у людей? Да, происходит. Мужчины, с которыми жены находились весь день, извергают гораздо меньше семени, чем те, чьи супруги целый день отсутствовали. Кажется, что мужья неосознанно компенсируют любые возможности, имевшиеся у жены для неверности. Но в этой войне полов побеждают женщины: даже если мужчина — опять же, неосознанно — начинает ассоциировать отсутствие у жены оргазмов с нежеланием зачинать от него ребенка, она всегда может их сымитировать
{341}.
Паранойя неверности
Обманутый муж, однако, не стоит в сторонке, покорно принимая свою эволюционную судьбу, состоящую в вымирании его генов. Беркхед и Меллер считают: многое в поведении самцов птиц может быть объяснено тем, что они живут в постоянном страхе самочьей измены. Первое, что они могут сделать — следить за женой от момента оплодотворения до откладывания яиц (то есть, около дня). Многие так и делают. Они следуют за самкой всюду, сопровождают ее в каждой ходке за гнездоматериалом, но при этом никогда ей не помогают — только следят. Когда же самка откладывает яйца, самец расслабляется и отправляется на поиски новых возможностей для любовных интриг.
Если самец ласточки не может обнаружить свою жену, он, зачастую, издает громкий тревожный сигнал, заставляющий взлетать в небо всех птиц — и любой возможный половой контакт между его женой и ее любовником оказывается прерван. Если пара только что воссоединилась после разлуки или если на ее территорию вторгся, а затем был выдворен незнакомый самец, нередко муж тут же спаривается с женой — словно хочет быть уверен, что его сперматозоиды дадут бой чужим.
Эти два способа неплохо работают. У видов, в которых самцы следят за партнершей, уровень внебрачных связей держится на низком уровне. Но некоторые виды не могут так. К примеру, у цапель и у дневных хищных птиц пара проводит много времени раздельно: один охраняет гнездо, другой добывает пищу. У них спаривание происходит очень часто — у ястребов-тетеревятников половой процесс происходит несколько сотен раз на каждую кладку яиц. Это не предотвращает внебрачных связей, но, по крайней мере, сильно растворяет их эффект
{342}.
Подобно цаплям и ласточкам, люди живут моногамными парами в больших колониях. Отцы помогают выращивать детей — хотя бы даже принося еду и деньги. И, что особенно важно, из-за характерного для ранних сообществ полового разделения труда — мужчины охотятся, женщины занимаются собирательством, — представители обоих полов проводят много времени раздельно. Поэтому у последних существует масса возможностей для измены, а у первых — серьезный стимул следить за своими женами или, если это невозможно, заниматься с ними сексом как можно чаще.
Проверить, являются ли внебрачные связи извечной проблемой всего человечества или аберрацией, характерной только Для английских городов, удивительно непросто. Во-первых, ответ настолько очевиден, что никто никогда этим не занимался. Во-вторых, все настолько не хотят делиться подробностями своей внебрачной интимной жизни, что ее практически невозможно изучать. Проще наблюдать за птицами.
Тем не менее, такие попытки предпринимались. Около 570 представителей парагвайского народа аче (или гуаяков, распределяющихся условно по 12 поселениям) вплоть до 1971 года были охотниками и собирателями, но потом постепенно вошли в контакт с внешним миром и поддались уговорам миссионеров о перемещении в резервацию. Теперь основным способом добычи пищи для них является не охота, а земледелие. Но в те моменты, когда значительную часть пропитания все-таки приносят охотники, Ким Хилл обнаруживает удивительную картину. Лишнее мясо мужчины аче отдают женщинам, с которыми хотят заняться любовью. Они отдают его не как помощь в прокорме своих детей, а как прямую плату за секс. Выяснить это было непросто. В какой-то момент Хилла стали вынуждать исключить из плана исследований вопросы о внебрачных связях, поскольку люди (под влиянием миссионеров) становились все более стеснительными в этих вопросах. Особенно неохотно говорили об этом вожди. И это неудивительно: ведь именно они были главными героями большинства внебрачных романов. Тем не менее, сплетня за сплетней, Хиллу удалось собрать полную картину. Как и следовало ожидать, сильнее всего в них оказались вовлечены высокоранговые мужчины. Однако, в отличие от птиц, любовников искали себе жены не только низкоранговых. Да, мужчины аче, тайно встречающиеся с чужими женами, часто дарят им подарки или мясо. Но Хилл считает, что последние изменяют даже не поэтому, а чтобы быть наготове, если их бросит муж: они строят альтернативные отношения. Жены изменяют чаще, если брак неудачен. Это, конечно, палка о двух концах: брак может развалиться только если история раскроется
{343}.
Какими бы ни были мотивы женщин, Хилл с коллегами считают, что влияние внебрачных связей на эволюцию системы спаривания человека сильно недооценивается. В общинах охотников и собирателей мужчинам гораздо легче удовлетворить стремление к сексуальному разнообразию, эпизодически вступая в «незаконную» связь, чем заводя нескольких жен. Полигамия распространена всего в двух известных нам подобных сообществах. В остальных трудно найти мужчину с более чем одной женой и очень трудно — с более чем двумя. Два исключения подтверждают правило. Одно — индейцы тихоокеанского северо-западного побережья Америки, которые экономически опираются на обильные и надежные источники пищи (ловля лосося) и своей способностью накапливать излишки продукции больше похожи на земледельцев, чем на охотников и собирателей. Второе — несколько племен австралийских аборигенов, практикующих геронтократическую полигамию: мужчины не женятся, пока им не исполнится 40, а к 65 у них бывает уже до 30 жен. Но все не так просто (вернее, не так сложно). У каждого старика есть более молодой «ассистент», чьи помощь, защиту и экономическую поддержку старый владелец гарема покупает, помимо прочего, тем, что закрывает глаза на его любовные отношения со своими супругами
{344}.
Если полигамия в сообществах охотников и собирателей встречается редко, то внебрачные связи там — обычное дело. По аналогии с моногамными колониальными птицами, здесь тоже должны практиковать слежку за супругами и многократную копуляцию. Ричард Рэнгхэм заметил, что мужчины следят за женами через поручителей. Проохотившись весь день где-нибудь в лесу, по возвращении муж может спросить мать или соседку о том, что его жена поделывала днем. Жизнь африканских пигмеев, которых изучал Рэнгхэм, наполнена сплетнями. Поэтому лучший для мужа способ удержать жену от измены — дать ей понять, что он держит руку на пульсе слухов. Рэнгхэм развивает эту мысль: чтобы были сплетни, нужна речь. Он предполагает, что половое разделение труда, институт брака как способ выращивания детей и изобретение языка — это три фундаментальных человеческих кита, отличающих нас от прочих человекообразных — и все они зависят друг от друга
{345}.
