Об особенностях психиатрической эпидемиологии
Эту историю рассказали мне коллеги из другого города. Какого – не скажу, сейчас поймете почему.
Представьте ситуацию: доктор ведет амбулаторный прием. Сидит пациент, который отчаянно галлюцинирует и потому общается не только с доктором, но и с голосами в своей голове. Доктор расспрашивает пациента про самочувствие, сон и аппетит, про настроение, интересуется, что там такого интересного ему голоса говорят. Параллельно пишется направление в стационар. То есть все при деле.
В самый разгар беседы открывается дверь, и в кабинет на десятисантиметровых шпильках радостно тыгдымкает психолог Зуля.
Есть люди, которых природа словно специально создала для какой-нибудь должности. Есть генетически детерминированные начальники, политики, уголовники – словом, Ломброзо был в чем-то прав, просто не надо было пытаться одним рациональным зерном набить весь амбар науки. Так вот Зулю природа создала для должности почетного психолога. При этом ей совершенно излишне проводить какие-то тесты и уж тем более пытаться их интерпретировать. Достаточно просто ДЕФИЛИРОВАТЬ по диспансеру. И все, приподнятое настроение обеспечено по крайней мере половине пациентов. А еще должен особенно удаваться психоанализ – главное, надежно прификсировать анализируемого к кушетке. Во избежание.
Зуля – прелестное создание. Египетская челка, реснички-мужеловки, наступательный макияж и декольте, в котором готово заблудиться все острое мужское отделение, два дневных стационара и половина отделения неврозов.
Зуля видит пациента, демонстрирует экзофтальм с симптомом Мёбиуса
[27]
и пытается этим Мёбиусом что-то доктору просемафорить. Хорошо, что доктор женщина, у мужика бы от такой пантомимы подскочило не только давление. Доктор делает знак рукой – мол, погодь, – дописывает направление и отправляет пациента в сопровождении подошедших санитаров в приемный покой. Зуля, как только за ними закрывается дверь, взволнованно заявляет:
– Это мой сосед! Он живет на втором этаже, а я на пятом!
– Вот видишь, Зуля, обострение у твоего соседа, – отвечает доктор.
– Ой, и что же мне теперь делать? – Зуля явно озабочена и расстроена.
– То есть? – пытается понять суть проблемы доктор.
– Ну вы же ему ставите шизофрению!
– Ну да. Уже много лет.
– А у нас с ним общая вентиляция! А шизофрения, я слышала, передается ВОЗДУШНО-КАПЕЛЬНЫМ ПУТЕМ!
Доктор какое-то время пытается осмыслить суть сказанного, потом осторожно интересуется:
– Зуля. Заинька. Откуда такие глубокие познания?
– Ну как же! Я сама видела, как доктора с судебно-психиатрической экспертизы проветривали помещение после одного такого больного, спросила зачем – они мне и рассказали! А еще – про половой путь передачи слабоумия!
– Зуля, – доктор с трудом удержалась, чтобы не погладить прелестное создание по голове. – Солнышко. Тебе в отпуск надо. Желательно декретный. И ЧТОБ ВСЕ ТРИ ГОДА УЧИЛА ПСИХИАТРИЮ!
Снимайте меня с учета!
Чтобы удостоиться пристального внимания психиатра, надо очень постараться. Вопреки расхожему мнению, мы не прочесываем электорат мелким бреднем в поисках мыслящих инако, видящих третьим глазом, слышащих четвертым ухом и чующих пятой точкой. Вы не поверите, но мы не заинтересованы в тотальной диспансеризации. Дурдом-то не резиновый. Но уж если оказался достоин – изволь наблюдаться. Наш сервис не страдает ложной деликатностью, но что поделаешь – специфика!
Эту историю рассказал мой друг и коллега, Александр Алексеевич. К нему уже второй десяток лет ходит на прием одна пациентка. Марина Юрьевна (назовем ее так) не считает себя больной. Ведь каждый нормальный человек имеет телепатическую связь с космосом и способен напрямую с ним общаться. А если связи нет – значит, проблемы с подключением. И голосов у себя в голове не слышат только нечуткие, черствые, обиженные природой люди. А то, что они и других готовы лишить такой возможности, – так это из зависти и мести.
Но все наше государственное устройство – это результат эпохальной проктологической работы. И психиатры, которые лично в космосе не бывали, почему-то считают себя вправе судить, что там есть, а чего нет. Приходится делать вид, что подчиняешься. Но кто сказал, что систему нельзя победить? Ну хотя бы попытаться?
В тот день Марина Юрьевна пришла на прием вся возбужденно-загадочная:
– Все, доктор, можете снимать меня с учета! Я пришла попрощаться!
– Уезжаете куда? – спросил доктор.
– Нет! Но вы меня теперь фиг найдете! Даже не пытайтесь! И амбулаторную мою карточку можете засунуть себе знаете куда?
– Наверное, в архив? – предположил Александр Алексеевич.
– Глубже, доктор! Глубже!
– Так что случилось-то? – спросил Александр Алексеевич.
– Я поменяла фамилию! И имя! И не скажу вам, как теперь меня зовут! А раз такого человека у вас в картотеке нет, значит, и на учете меня нет! И не будет! У меня теперь новая жизнь!
– Со старыми голосами, – заметил доктор.
– А они мне не мешают! Так что вот вам. – Марина, которая уже не Марина, скрутила две дули и показала их доктору. Потом прислушалась к себе и нахмурилась: – Нет, бить я его не буду. Нет! Пусть живет и мучается, гад!
– И чем теперь будете заниматься? – поинтересовался доктор.
– Куплю ружье. На всякий случай – вдруг вы санитаров пришлете. Предупреждаю: я сначала пристрелю их, а потом приду к вам!
– Я не про то, – покачал головой Александр Алексеевич. – Где вы деньги будете брать? Ведь продлить инвалидность, насколько я понял, вы уже не придете?
– И не мечтайте! Я пойду работать. Нет! Лучше! Как мне тут совершенно правильно подсказывают из космоса, я буду баллотироваться в Госдуму! Меня народ поддержит!
Доктор представил себе выступление нового члена Госдумы на заседании и улыбнулся. Потом представил, какие законопроекты могут получиться, и ужаснулся. А потом сравнил их с теми, что уже пишутся, – и успокоился. Некоторую озабоченность вызывало то, что параноидный синдром могут сделать обязательным, а так – без особой разницы.
– Что? Боитесь? Правильно боитесь! Я вас всех поувольняю! И больницы позакрываю! И всех на волю выпущу, кроме Зинки из пятой палаты! Все! Оревуар! Не скучайте тут без меня! Пакуйте чемоданы, экономьте деньги – скоро будете безработным!
Больше-не-Марина послала доктору воздушный поцелуй, потом подумала, снова скрутила две дули, развернулась и вышла прочь, от души хлопнув дверью.
