Фуфлыгин, видя, что его доводы не прокатывают, начал нервно повизгивать и покашливать. Оказывается, он уже успел залезть в долги, снять помещение и дать рекламу в газеты, так что, обратного пути у него не было. Артурчик схватил Надеждины руки своими потными ладошками и заскулил:
— Надежда Петровна, выручайте. Не хотите идти в учредители, не надо. В учредители возьмём Дэна, он готов вложить деньги в этот проект. (Разговор шёл о таком же оболтусе, Денисе Палаткине, однокашнике Артура). А после работы в клинике, вы будете принимать у нас. Разве вам помешают лишние деньги?
— Я буду принимать у вас свою клиентуру? — уточнила Светлова.
— Не только, — обнадёжил Фуфлыгин, — мы же будем давать рекламу. И сарафанное радио постепенно заработает. Вы же ничем не рискуете. Абсолютно ничем, не то, что мы с Дэном.
Надежда Петровна, наконец, дала своё согласие, и ветеринарный центр «Мир сервиса» зафункционировал. Фуфлыгин положил своим сотрудникам хороший процент и постоянно подбивал их распроститься с гос службой. Однако, Светлова и другие не торопились отказываться от государственных гарантий. Тогда Артур стал распускать слухи, что вся звериная клиентура перекочевала из клиники в его центр. Главному врачу это не понравилось, и он начал прижимать специалистов, «сидящих на двух стульях». Артур также усилил нажим, призывая всех работать только у него. Через месяц Светлова и другие сдались, забрали из поликлиники свои трудовые книжки и упали в объятия частного капитала. Естественно, главный врач верещал, что ноги их больше не будет в государственной ветеринарии. На ниве частного предпринимательства их тоже ждал сюрприз, да ещё какой. Именно тогда Надежда Петровна увидела истинное мурло капитализма. Фуфлыгин уменьшил процент ровно вдвое, мотивируя тем, что теперь у них будет стимул увеличить поток животных.
— Процент вдвое меньше, зато домашних питомцев можно будет вдвое больше принимать, — утешил Фуфлыгин, — то же на то же и выйдет.
— Вообще-то, Артур, так не делается! — возмутилась Надежда Петровна.
— Называйте меня по имени, отчеству, пожалуйста! — побагровел Фуфлыгин, — здесь вам не государственная помойка!
— Помойкой вы называете нашу поликлинику? — остолбенели все.
— Её. Не забывайте, пожалуйста, что вас оттуда выперли взашей и теперь у вас волчий билет, — позлорадствовал Артур.
Фуфлыгин на правах хозяина сразу начал разъедаться и бронзоветь, у него появился двойной подбородок и прорезался командирский голос. Он даже надумал жениться и привёл на смотрины свою девушку, её звали Бэлла. Артур звал её — мой Бельчонок. Бэлла была хрупкой особой с большими карими глазами и тоненьким голоском, временами она напоминала пугливую лань. Все обратили внимание, что на её безымянном пальце болталось серебряное кольцо, явно с чужой руки. Через месяц они поженились. Теперь каждая утренняя пятиминутка начиналась с проповеди:
— Помните, мы все одна семья, — вещал Фуфлыгин, — один за всех и все за одного. Сначала мы должны раскрутиться и вывести наш центр в ноль, ведь пока что у нас только долги. Но я верю в нас, я верю, что мы наберём обороты и победим! А пока что нам нужно подтянуть пояса и ужаться в своих аппетитах, а уж потом у каждого из нас будет столько денег, карманов не хватит, вагон понадобится и небольшая тележка. Но это потом, а сейчас мы должны собраться, окрыситься, ощетиниться, напрячь все силы… Вскоре выяснилось, что в уставные документы забыли внести паспортные данные Палаткина и «Мир сервиса» принадлежит одному Фуфлыгину. Артур возложил всю вину на нерадивых юристов, вернул товарищу пятьсот долларов, вложенных в раскрутку, и принялся всячески его выживать. Однако, Дениска оказался тот ещё фрукт.
— Вот сколько стоит мужская дружба, — посетовал Денис, — пятьсот баксов. Оставьте меня, я буду скорбеть об утраченных идеалах.
Палаткин грустил неимоверно долго. Целый час. Потом он принялся кроить, дербанить, гнать налево, работать на свой карман, принимать в одну лузу, короче, всеми способами присваивать себе выручку.
— Ноги носят, а руки кормят, — просвещал он Надежду Петровну.
— Если ты сегодня не украл, считай, тебя сегодня обокрали, — делился он мудростью с другими ветеринарами.
— Денис, нехорошо, — пыталась пристыдить его Светлова.
— Конечно, нехорошо, — соглашался Палаткин, — не видать мне райских кущ, как своих ушей. Но как так — быть у воды, да не напиться?
— Я не буду присваивать выручку, — предупредила Светлова, — и тебе не советую. Пусть Артур обошёлся с тобой некрасиво, это ещё не повод во всём ему уподобляться.
— Как же я этих нуворишей ненавижу! — заблажил Палаткин на весь этаж, — я с этим змеем десять лет за одной партой в школе сидел и пять лет в академии! И что!? А то, что теперь он юзает меня как патриций гастарбайтера! А Бэлка, с которой я же его и познакомил, на полном серьёзе рассказывает мне, что училась в Гарварде! Эту курицу выгнали из строительного техникума со второго курса за непроходимую тупость, а она мне втирает об «ихнем» дворянском происхождении и особняке на Мясницкой, якобы реквизированном Советской властью! Убил бы! Буржуины проклятые!
Денис обладал очень редким и интересным свойством, его сразу же начинали слушаться собаки и даже кошки. Палаткин этим даром беззастенчиво и вероломно пользовался в борьбе с нарождающимся капитализмом. Он втихаря натравливал собак на Артура, а потом удивлялся и разводил руками: «Откуда у них взялась такая злоба? А вы, Артур Артурович, водочки с утра не пили? А с вечера»? Фуфлыгин стал наезжать в клинику всё реже, его визиты становились всё короче. Одно время в «Мир сервиса» зачастила Бэлла, но когда бультерьер, науськанный коварным Палаткиным, понёсся на неё по коридору, оставила это гиблое дело. Фуфлыгины стали расставлять на ответственные посты своих людей, как правило, подруг и родственниц Бэллы. Тем вменялось в обязанность шпионить за работниками и доносить наверх обо всех происшествиях, настроениях и не дай Бог казнокрадстве. Увы, уже через неделю самые проверенные из девушек тырили деньги вместе с Денисом, он как никто умел поднять и направить в нужное русло народный гнев, ну и, конечно, разжечь пожар стяжательства.
— Вы хотите знать, что такое справедливость? Справедливость — это занять у своего хозяина деньги и не отдавать, — хохотал Палаткин.
Однажды зимой в «Мире сервиса» лопнули трубы, и начался форменный потоп. По кабинетам и коридорам засновали перепуганные сотрудники, судорожно спасая имущество и аппаратуру. Надежда Петровна суетилась вместе со всеми, пытаясь грудью закрыть амбразуру, зубами перекусить провода и голыми руками перекрыть трубу с кипятком. Внезапно она почувствовала, что вместе с ними нет Палаткина. Светлова, внутренне содрогаясь, ворвалась в его кабинет, её воспалённому, женскому воображению представился Дениска, сваренный в «мешочек» или уже «в крутую» плавающий в кипятке. Она толкнула дверь и застала такую картину — Денис стоял на столе в джинсах, закатанных по колено, и привязывал к люстре свои сбитые кроссовки.
— Что ты делаешь!? — ужаснулась Надежда Петровна.
