К Глебу Игоревичу подкрался Пучеглазов с целью чокнуться и выпить на брудершафт абсента. Кандауров, решив воздержаться, и от братания, и от абсента, снова повернулся к Хоттабычу.
— На чём бишь я остановился?
— Только время может разрушить коллектив, но это не будет убийство. Коллектив просто распадётся, причём все останутся живы, — напомнил Зайнетдинов.
— Кто это сказал? Чумоданов? Косолапов? Чушь. Бред сивой кобылы. А… это я сказал? Тогда всё верно.
Кандауров пропустил ещё пару стаканчиков и принялся делиться взглядами на жизнь.
— Я воздействую на коллектив и жду, чем всё это кончится.
— Это да.
— Я хочу, чтобы все работали, а кто-то один отдыхал. И я даже догадываюсь, кто это.
— Это да, — заладил Зайнетдинов.
Рядом Косолапов и Вислогузов беседовали о своём, об офисном.
— Что ты всё время ноешь? — негодовал Косолапов.
— Ничего.
— Тебе деньги нужны? Или тебе работа нужна?
— У меня сейчас кризис, — скулил Вислогузов.
— Наконец-то ты допёр, что тебе будут платить за талант, — наседал Косолапов, — Глеб Игоревич, скажите, вы будете платить Вислогузову за креативность?
— За что ему платить? — обалдел Глеб Игоревич, — за креативность? Она бесценна.
Он клюкнул ещё вискаря и принялся философствовать.
— Мы вышли на новый уровень и сейчас взаимодействуем с внешним миром, мы сейчас работаем, как партия. А если мы вышли на новый уровень, значит, нужно возвращаться. Жизнь толкает нас в большой мир, и, если в этом мире, мы не будем закалённые, мы проиграем…
А Косолапов, между тем, упорно втолковывал Вислогузову.
— Бурмакин стал начальником отдела, он согласен протаскивать наши идеи.
— Да не будет он ничего протаскивать.
— Это не важно, я знаю, что не будет.
Вислогузов неожиданно упал на пол и принялся отжиматься. Косолапов с изумлением уставился на приятеля.
— Ты что, Олежек, очумел? По тебе дурдом плачет.
— Ну, хоть кто-то, — пропыхтел с пола Вислогузов.
— Вставай, не позорься.
Вислогузов поднялся и накатил ещё стаканчик текилы.
— Чувствую, что нервы ни к чёрту, вразнос всё идёт.
— Это ерунда, с каждым бывает, — утешил Косолапов.
— Ты лучше скажи, что мне делать? Я уже все варианты перебрал. Я не могу больше под Кандауровым сидеть.
— Ты должен через себя переступить.
— Я лучше через тебя переступлю, — хмуро возразил Вислогузов.
Мимо празднующих клерков пронёсся закодированный, а потому деловой и грустный Чемоданов.
— О-о-о, Тимоха! Как прошёл день?
— Как всегда, мимо.
— Что такое?
— Вы гульбените, а мне за вас вкалывай.
— Кто не пьёт, тот впахивает, — загоготал Косолапов.
— Посмотрим, как вы завтра будете веселиться, — мстительно каркнул Чемоданов.
— Завтра они будут в ногах у Кандаурова валяться и шишки собирать, — хохотнул пьющий больше всех, но абсолютно трезвый «Бурмакин», — а сегодня пущай поколобродят.
Вислогузов махнул ещё стаканчик текилы, и у него, окончательно, упала планка. Он принялся бузить и быковать.
— Хоттабыч, а хочешь, я тебе харю начищу?!
— Не хочу, — замялся пьяненький Зайнетдинов.
— Отчего?!
— Не знаю.
— А хочешь Кандаурова отдубасю?!
— Кандаурова? Хочу.
— Игорич! — заблажил всегда тишайший Вислогузов, — ты, действительно, считаешь, что мне не за что платить?!
— Действительно, — кивнул Кандауров, потягивая виски, — а мы уже на «ты»?
— Давно. Буржуй недорезанный! Падла ушастая! Я тебя сейчас ногой ударю! — взвизгнул Олежка, — не смейте меня удерживать!
Никто и не думал его удерживать. Вислогузов подскочил к боссу и врезал коленом по его детородному органу.
— Уп-с-с-с, — Глеб Игоревич испустил из себя воздух и отвесил подчинённому земной поклон.
— Вислогузов! Ты уволен! — заверещала Кобылкина, опережая команду выбитого из строя Кандаурова.
Она подбежала к хозяину и подхватила его, как мед сестричка раненного комбата. Кандауров опёрся на неё, и они поковыляли на выход. Олежек удовлетворённо рухнул на пол, поворочался, устраиваясь поудобнее, и уснул. «Бурмакин» обнял Нежданову.
— Вер, пойдём на офисном столе любиться.
— Вань, ты совсем обалдел? — рассмеялась Нежданова, — люди же кругом.
— Цэ не люди, цэ — планктон.
Они зашли в переговорную, там, на столе спал нализавшийся в стельку Пучеглазов. Переплут растолкал соню.
— Юрьич, выйди отсюда. Пожалуйста.
— Не могу. Углы кругом, меня на них бросает.
— Юрьич, соберись.
Пучеглазов зигзагами двинулся к двери и выглянул наружу. Холл напоминал окрестности деревни Бородино после одноимённой битвы. Телами офисных солдат были усеяны все горизонтальные поверхности, начиная от пола и заканчивая стульями. Перегар подобно клубам дыма и пороховых газов зримо висел над павшим войском. И только перед пустым кулером ещё сидели пять бойцов, и пели жалостливые песни.
— По роже мне никто не хочет треснуть? — просипел Пучеглазов.
— За что? — оторопел Косолапов, — наоборот, мы с тобой поговорить хотим.
— Нет, говорить со мной не надо, — пригорюнился Пучеглазов, — меня от ваших разговоров уже тошнит.
Глава 15. Зелёные чёртики
1. «Голливудские шалости»
Стоило Переплуту выйти из метро, как он увидел огромную очередь из юных красавиц, тянущуюся к их подъезду. Нетрудно было догадаться, кто затеял это длинноногое столпотворение. Брат два тут же обернулся ДиКаприо и с головой окунулся в этот поток, продираясь сквозь короткие юбки и длинные каблуки. По дороге он наслушался россказней об Брэде Питте, навестившем Москву и проводящим кастинг для нового голливудского блокбастера. По слухам: «нужна была офигительная тёлочка, способная затмить Шарлиз Терон и Скарлет Йохансон». Знание английского языка не предполагалось и служило лишней причиной для ожесточённого штурма Юлиной жилплощади. Именно там располагалась штаб Припекалы. Переплут прорвался в квартиру и застал сластолюбца в постели в компании десяти девушек.
— О-о-о, а вот и Леонардо подтянулся, — обрадовался Припекала, — я же вам говорил, что ДиКаприо на подходе.
— Лео, идите к нам! — завизжали красавицы.
