— А развязать не хочешь?
— Так срок ещё не истёк. Можно будет только через два месяца. Да я и не особенно хочу с вами бухать, — честно признался Чемоданов.
— А зря, — Переплут накатил себе коньяка, — без бражки, что за жизнь? Одна кручина.
— Отстаньте, ребята, — заскулил Чемоданов, — что вы ко мне пристали? Не пьёт человек и не надо.
— Надо, Тимоха, надо, — перебил его Припекала, пристально оглядывая собутыльников, — так мы, славяне, не только от бражки откажемся, мы и любиться перестанем. А кто будет плодиться и размножаться? Кто, я вас спрашиваю?
— От секса я не отказывался, — вымученно улыбнулся Тимофей, — с сексом, у меня как раз, всё в порядке.
— Расскажи нам о своих любовных похождениях, — оживился Припекала, — страсть как люблю про спаривание насекомых слушать.
— Это ты меня насекомым обозвал? — надулся Чемоданов.
— Нет, не тебя. Его, Васятку, — успокоил Тимофея Припекала, кивая на Переплута.
— Да ладно, не отлынивай, Тимоха, оскоромься. Что ты как неродной? — Переплут чокнулся с Припекалой, и они дёрнули по рюмке коньяка.
— Не буду. Я вам уже говорил: я не Тимоха, я Тимоти.
— Нет, ты Тимоха — царь гороха. А чего ты, собственно, перетрухал? Мы же реаниматологи, всегда тебя откачаем, если что.
— Серьёзно? — оживился Чемоданов.
— А я о чём тебе талдычу. Не колготись, — заверил Переплут, — если ты склеишь ласты, то мы, реаниматологи, их расклеим. Одной левой.
— Попробовать что ли? — менеджер с надеждой посмотрел на двух «реаниматологов».
— Что тут пробовать, тут глотать надо, — поощрил Припекала, наливая Тимофею полную рюмку.
Чемоданов отставил правый локоть в сторону, браво выдохнул и опрокинул в себя рюмку коньяку. Через тридцать секунд его лицо стало багровым, а дыхание прерывистым. Тимофей схватился за грудь, пот оросил его кожные покровы, казалось, Чемоданов угодил под ливень. Ещё через тридцать секунд Тимоха позеленел и рухнул на пол.
— Петруха, «Скорую» вызывай! — занервничал Переплут.
— Ничего с ним не случится, — отмахнулся Припекала, — сам оклемается.
— Вы же обещали, что откачаете, — прохрипел с пола Чемоданов.
— Мы обещали? — Припекала, деловито щёлкал пультом, ища канал, соответствующий трагизму момента, — ты нас с кем-то путаешь, дружище. Что за ерунда — пятьдесят пять каналов, а смотреть нечего.
— Вы обещали…
— Лично я ничего не обещал, — перебил Переплут.
— Я задыхаюсь, — продребезжал Чемоданов, холодеющей рукой доставая визитку нарколога, — позвоните по этому телефону, у меня, кажется, давление по нулям.
— Тяжело в агонии — легко в аду. Ладно, ладно, звякну, — Переплут стал нехотя набирать номер доктора и договариваться о визите.
— Тебя лопатой не убьёшь, — утешил Припекала, — подумаешь, давление упало. Не пужай нас понапрасну, такой здоровенный лоб, да тебя никакая лихоманка не проймёт. Ты ещё нас всех переживёшь.
У Чемоданова изо рта пошла пена, и он затих на полу.
— Окочурился наш Тимоха. Смерть всегда забирает лучших, — торжественно, как на панихиде, известил коллегу Переплут.
— Короче, нам с тобой, брателло, ещё жить, да жить, — хмыкнул Припекала.
Последовала минута молчания, прерываемая звуками сменяемых каналов. Это Бог любострастия никак не мог угомониться, пытаясь отыскать трагическую постановку.
— Он мне сразу не понравился, — поделился Припекала с Переплутом своими ощущениями, — склизкий он какой-то этот Тимоха.
— Был.
— Что был? — не понял Припекала.
— Был склизким, — пояснил Переплут.
— Сам виноват, — подвёл итог Припекала, отыскав передачу про зомби, — что мы ему в рот этот коньяк вливали? Какого рожна он, вообще, взялся экспериментировать?
— Лично я его отговаривал, — слегка преувеличил Переплут.
Тело Чемоданова вдруг содрогнулось и его стало неудержимо рвать на ковёр. Сделав своё чёрное дело, он переполз на новое место и продолжил очищать желудок.
— Этот простолюдин нам весь ковёр засвинячил, — возмутился Переплут, — вот и приглашай в свой дом малознакомых людей.
— Нужно отказать ему от дома, — внёс предложение Припекала, — не можешь себя вести в приличных семьях — сиди в своей конуре и не рыпайся, задрот прыщавый.
3. Нарколог
В дверь позвонили. На пороге стоял бородатый дядька в очках и с саквояжем. Он пощупал пульс Чемоданову, померил давление и принялся заряжать капельницу.
— Зачем же ты пил коньяк, балбес? — нахмурил брови нарколог, — ведь срок кодировки ещё не истёк.
— Он экспериментатор, — наябедничал Припекала.
— Дебилоиды, — вздохнул нарколог, — чтоб вы знали, процедурная медсестра, проработавшая больше года с антиалкогольными препаратами, не может спокойно употреблять спиртное. Она тут же краснеет, начинает задыхаться, её тошнит, колбасит и плющит. А ведь ей не вводили никаких препаратов, она лишь раскладывала таблетки по мензуркам. Но и этого достаточно для токсической реакции.
— А много сейчас экспериментаторов? — проскулил Чемоданов, розовея и нацеливаясь на долголетие.
— Практически не осталось, — усмехнулся нарколог, — сейчас все за своим здоровьем следят. Вот в восьмидесятые и девяностые каждый считал своим долгом покуражиться над собственным здоровьем и проверить на себе ацетальдегидную реакцию.
— И как?
— Нормально. Их жёны и тёщи живёхоньки, а исследователи внутренних резервов уже давно в бозе почили.
— Нет, ну, есть же в этом некая удаль, — возразил Переплут, — широта русской души, презрение к опасности, желание испытать судьбу и поставить свою жизнь на кон.
— Русская рулетка? Была, не была? Пан или пропал? Грудь в крестах или голова в кустах? Тормоза придумал трус? Так, да?
— В том числе.
— Уважаемый, суньте два пальца в розетку и посмотрите, чем всё закончится.
— У него пальцы толстые, не пролезут, — хихикнул Припекала.
— Жаль, — осерчал похметолог, — стоило бы попробовать. Ну, что вы за люди такие?
— Умом Россию не понять, и остаётся только печень, — встрял Чемоданов.
— За эту прибаутку я тебе, Тимофей, такой витамин в ягодицу вколю, неделю сидеть не сможешь, — пообещал нарколог.
Чемоданов испуганно заткнулся. Он хотел стукнуть доктору на двух «реаниматологов», подбивавших его на выпивку, но раздумал, опасаясь возмездия. А врач принялся клясть нынешнюю практику пития «огненной воды», которая лишь маскирует алкогольную зависимость.
