— А что, сейчас люди по-другому пьют? — заинтересовался Переплут.
— Не то слово, — вздохнул нарколог, — раньше пили, по так называемому, «аристократическому сценарию»: уж если мужик запил, то запил: телефон отключается, работа задвигается, и запой длится, пока хватает денег и здоровья.
— А сейчас как славяне надираются?
— Вечером пятницы он — в кашу, всю субботу он — в кашу. А в воскресенье минералкой отпивается, чтобы в понедельник — огурцом. Употребление алкоголя, стало по «бюргерскому типу», так пьют в Германии, Австрии, Великобритании.
— Довели тевтоны и бриты Расею, — расстроился Переплут, — даже квасить наши людишки стали по расписанию.
— А я бы с вами, доктор, поспорил, — начал Припекала, — для начала задал бы вам такой вопрос…
— С психиатром-наркологом трудно спорить, — оборвал его бородач, — вы мне — слово, я вам — синдром, вы мне — вопрос, я вам — диагноз.
4. Синдром выгорания
Переплут подмигнул Припекале и засобирался на улицу.
— Вы пока, доктор, попейте чаю с вареньем, а мы этого обалдуя на свежий воздух выведем.
— За угощение спасибо.
Переплут под столом открыл переноску с анчутками и прошептал:
— Вылезайте, две егозы, и ни в чём себе не отказывайте.
Боги, поддерживая с двух сторон Чемоданова, вымелись на улицу.
— Ну, что? — потёр лапки Ермолай, — устроим похметологу качели?
— Устро-о-оим, — пискнул Спиридон.
Анчутки тут же обернулись зелёными чёртиками и принялись куролесить. Нарколог, не спеша, наливал себе молоко в чай, когда из коридора показался Еря, и, топая, как ёжик, прохилял через всю комнату, прежде чем спрятаться за креслом. Врач уронил чашку и зажмурил глаза. Открыл — чёртика на горизонте не наблюдалось. Доктор повторил хитроумный манёвр — в квартире было всё спокойно. Врач третий раз закрыл и открыл глаза — из-за чайника вырулил Спиря, облокотился на вазочку с вареньем и принялся кокетливо шаркать ножкой.
— Да уж, — озабоченно пробормотал доктор, — двенадцать лет в наркологии — не шутка. Пора валить в педиатры. Нет, в педиатры, пожалуй, не возьмут.
— Привет, похметолог, — развязно поздоровался Ермолай, — как сам?
— Проблематично, — откашлялся нарколог, — что-то меня глючит.
— Это тебе расплата, — объяснил Еря, — медсестра перебирала таблетки, а теперь не может разминаться «красненьким», ты всех лечил от белой горячки, и вот сам ей заразился.
— Алкогольным психозом нельзя заразиться, — возразил доктор, — что это, грипп что ли?
— Но ты же меня видишь?
— Не только вижу, но и слышу.
— А говоришь нельзя заразиться, — подбоченился Еря, — ещё как можно.
— Так вот ты какая — белая горячка, — тоненько запел Спиридон, забираясь на саквояж, — она нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь, и каждый вечер сразу станет удиви-и-ительно хорош… Скажи, похметолог, красивый у меня голос?
— Писклявый, — скривился Еря.
— Я не у тебя, я у доктора спрашиваю. Скажи-ка, любезный, густой у меня бас?
— Я пока не разобрал.
— Щас ещё спою.
— Не надо, — взмолился Еря.
— Нужно срочно принять какой-нибудь нейролептик, — нарколог закрыл лицо ладонями и принялся разговаривать сам с собой, — в крайнем случае — что-нибудь из транквилизаторов.
Доктор открыл саквояж, навстречу ему вылез Спиря, сгибающийся под тяжестью мешка, набитого медикаментами. Нарколог оцепенел и о чём-то глубоко задумался. Его размышления прервал Еря, летящий на нитке, привязанной к люстре.
— Я — Человек Паук! — грозно пропищал Ермолай, — я — Ужас, летящий на крыльях ночи!
Он перелетел в один конец комнаты, в другой. На третий раз, не рассчитав траекторию, чёртик врезался в чайник и оказался в вазочке с вареньем.
— Тону! — заверещал бесёнок, — на помощь!
Доктор протянул ему чайную ложку, и Ермолай по ней выбрался на скатерть. Анчутка принялся усиленно отряхиваться и слизывать с себя варенье.
— Может, тебе ванну принять? — предложил нарколог.
— Да, да, любезный, согрей-ка мне водички, — распорядился Еря, — да, смотри, не переусердствуй. Температура воды должна быть 96,6 градусов по Цельсию, ни одной десятой градуса больше, ни одной десятой меньше.
— А ты не сваришься?
— Сам ты сваришься, для чёртиков такая температура воды — самое оно, — подтвердил Спиря, — мне тоже кипяточку плесни.
— Нарколог налил две чашки кипятка, и чёртики залезли в них, как в ванны. Они вальяжно раскинули руки по краям чашек и завели душевный разговор.
— Я, вообще-то, не чёртик, — записклявил Спиря, — я Фантомас.
— А почему тогда рогатый?
— Вы у его жены спросите, — захихикал Еря.
— У меня нет жены, — признался Спиридон, — я — закоренелый холостяк.
— Почему?
— Потому что женщины — это такие зверьки, которые питаются деньгами, а я редкостный жмот.
— Лучшее средство от любви — это жадность, — поддержал его Еря, — я тоже скупердяй и тоже одинок, как перст.
— А я женат, — признался нарколог.
— Ну? — заинтересовались анчутки, — и как тебе семейная жизнь?
— Всё так же, всё там же, всё с той же, и всё реже.
— А ты, я вижу, бедовый, — развеселился Еря, — люблю приколистов.
— Он мне тоже нравится, — признался Спиря, — похметолог, а хочешь, мы тебе поможем?
— Как образом?
— В элементе, — пояснил Спиридон, — мы будем заглядывать во все квартиры подряд, малёхо беситься и напоследок оставлять твою визитку. Представляешь, как к тебе пациенты ломанутся.
— Представляю, — кивнул нарколог, — только вряд ли мне удастся их принять.
— ?
— Сам буду лежать на вязках в Кащенко, — пояснил доктор.
— Ну, как знаешь, мы тебе, по ходу, помочь хотели.
— Спасибо за заботу.
— Вежливый ты, не то, что Переплут, тот только и знает, что нас чморить. Хорошо, что он нас не видит, а то получили бы мы от него на орехи.
— Почему?
— Что ты заладил: почему, да почему? Почемучкин нашёлся.
— Просто я никогда с галлюцинациями не беседовал, вот и напрягаюсь немножко.
— А ты расслабься, — посоветовал Ермолай, — и попробуй получить удовольствие.
— Сомнительное удовольствие, — хмыкнул нарколог, — с чёртиками дискутировать. Так почему вас накажут?
— Не любит Переплут западной масс культуры, ох не лю-ю-бит.
