— Да что с ней сделается? Вера, Лера, какая разница? — ухмыльнулся подошедший Припекала.
— Тебе никакой, — согласился Переплут, — а у меня за неё вся душа изболелась, вдруг она с собой что-нибудь сотворить удумает. Злыдни мы всё-таки, обидели ни за что, ни про что, хорошего человечка.
— Брателло, уходя в себя слишком глубоко, рискуешь выйти с противоположной стороны, — предупредил Припекала.
— Как же ты мне надоел! — взорвался Переплут, — шуточки твои, прибауточки дебильные! Дурашливость твоя, возведённая в бесконечность, и присказки для умственно отсталых! Старый маразматик! Тебе пять тысяч лет, а ты всё тёлок снимаешь!
— Хорош чваниться, ты сам таким ещё два часа назад был.
— Таким придурковатым, как ты, я никогда не был! И точно, поручик Ржевский, только усов не хватает. А мне Веру жалко.
— Да, ладно, не парься.
— Легко ты живёшь, Припекала, — нахмурился Переплут.
— И ты так живи, кто тебе мешает? В жизни — как в бане: хочешь — паришься, хочешь — нет.
Неожиданно Леонардо ДиКаприо на глазах превратился в Ваню Бурмакина и нырнул в гущу танцующих.
— Валим! Карачуны в клубе! — Припекала, расталкивая танцующих, рванул на выход.
Последнее, что Иван запомнил это запах псины, ударивший ему в ноздри.
Глава 18. Карачуны
Бурмакин очухался на какой-то помойке. Два здоровенных мужика в кожаных куртках и портках, с лицами, напоминающими песьи морды, прислонили его к груде мусора.
— Старший инспектор службы внутренней безопасности Сиволап, — представился первый карачун.
— Младший инспектор службы внутренней безопасности Рог, — дёрнул губой второй.
— Так, этого баламута здесь нет, — первое страшилище провело палицей вдоль тела Бурмакина, словно сканером.
— Чур, меня. Я — это не он, — заверил Ваня, истово крестясь.
— А то мы не видим, — хмыкнул Рог.
— Я не знаю, где он, — прослезился Бурмакин, бухаясь на колени, — честно, не знаю, дяденьки. Если бы знал, обязательно сказал.
— Кто бы сомневался, — проворчал Сиволап.
— Вы теперь меня убьёте? — проскулил Иван, — или сотрёте мою память?
— Кому ты, на хрен, нужен, доходяга!? — рассвирепел Сиволап, — потом ещё трупак твой прятать или психоперевозку вызывать! Была охота.
— Книг дебильных начитаются, фильмов дурацких насмотрятся, — вздохнул Рог, — а потом пургу метут. А нам выслушивай.
— Но я же вас видел, и могу о вас рассказать.
— Рассказывай, — сплюнул Сиволап, — оповести общественность о нашествии неземной цивилизации или визите славянских Богов — мигом в дурке окажешься. Там таких рассказчиков пруд пруди.
— Значит, — осенило Бурмакина, — я не первый, кто с вами разговаривает.
— Нет, не первый, — издевательски цыкнуло зубом страшилище, — и даже не второй. И даже не тысячный. Таких, как ты — как собак нерезаных.
— Ты думаешь, все, кто видел инопланетян, снежного человека, домовых, русалок, барабашек — психи или жулики? Ничего подобного. Это Переплут, Припекала, анчутки и иже с ними шалят, а простофили покупаются.
— Зачем же они проказничают?
— У них спроси. Все СМИ, супостаты, на уши поставят и свалят в туман, а нам расхлёбывай. Им, видишь ли, скучно, о них, видишь ли, забыли. О нас тоже запамятовали, но мы же не паскудничаем и не шкодим подобно шпане на районе. Мы сидим себе достойно в своих чертогах, едим амброзию, пьём нектар и вспоминаем былые достижения и победы.
— А Переплуту, значит, неймётся?
— Не то слово, — вздохнул Сиволап, поджимая левый сапог и морщась, — он нам, изверг, всю славянскую статистику портит. Ну, ничего, недолго ему, скотобазе, рассекать осталось.
— Почему?
— Ты много славянских Богов до встречи с Переплутом знал?
— Ни одного, — честно признался Бурмакин, — разве только Перуна, да и то из сказок Пушкина.
— А мы о чём. Все люди про нас уже забыли. Осталось немного конченных задротов, но о них речь не идёт. Всегда найдутся книжные черви, которые копаются в прошлом. Возвращайся домой и передай этим гулёнам, что в полночь мы нанесём им визит, и радости он им не доставит.
Сиволап снял сапог и подрыгал натёртой лапой, на его пёсьем лице отразилось блаженство.
Глава 19. Тени славянских предков
1. «Пришельцы»
Стоило Ване зайти в свой подъезд, как он услышал знакомое попискивание, доносящееся из подвала. Бурмакин осторожно заглянул в подсобку. На верстаке скакали две неведомых зверушки, на их головах мерцали плафоны от ваниного бра. Кожные покровы «инопланетян» переливались всеми цветами радуги, словно у хамелеонов, они быстро переступали лапками, пытаясь, удержать на шеях толстое стекло. Из-под плафонов доносились писклявые голоса:
— Первый, Первый, я Второй. Как слышишь меня? Приём. На какую планету нас занесло?
— Второй, Второй, я Первый. Слышу тебя хорошо. Приём. Мы на Альтаире.
— Первый, Первый, я Второй. На Альтаире ДЭЗы давно уже разогнали.
— Второй, Второй, я Первый. Тогда это Альфа Центавра. Только взгляни на этих пропитых и прокуренных туземцев, на их сизые носы и дрожащие щупальца. Млечным Путём клянусь, они гуманоиды.
Чувствовалось, что анчутки, как и современные фантасты, в астрономии разбираются слабо. Одного из «инопланетян» качнуло, и он со всей силы приложился своим «скафандром» о «скафандр» собрата. Плафоны звякнули и разлетелись на мелкие осколки, «пришельцев» это не смутило.
— Первый, Первый, я Второй. В ходе эксперимента выяснилось: атмосфера обнаруженной планеты пригодна для жизни.
— Второй, Второй, я Первый. Предлагаю приступить к осуществлению поставленной задачи.
— Итишь твою мать, — проворчал бывший актёр, — час от часу не легче. В субботу чёртики по головам прыгали, в понедельник инопланетяне припёрлись. Кого во вторник прикажете ждать?
— Во, грибное пиво вставило, — восхитился обдолбыш со стажем, — до сих пор торкает.
— Слушайте меня, гуманоиды, — пискнул Ермолай, — у меня для вас две новости: хорошая и плохая. С какой начать?
— С хоро-о-ошей, — зачарованно протянули работники ДЭЗа.
— Мы двое, — пояснил Еря, — космические охотники за органами. Хорошая новость заключается в том, что вы для нас ценности не представляете, поскольку пьёте и курите, как подорванные.
— А я со вчерашнего дня не пью и не курю, — доложил бывший военный.
— Кто не курит и не пьёт, тот на о-о-органы пойдёт! — пропел Спиря, — ох, и мощный у меня голосище.
