В действительности, может быть, Иисус точно так и сказал, только потом старые зануды Матфей, Марк, Лука и Иоанн выкинули все самые интересные фишки. А Иуда, наверно, сидел рядом и, пыхтя косяком, спросил: «Эй, братаны, а куда делся кусок, где Он говорил про свободную любовь? Это была классная идейка!»
И повернулся к нему Матфей, и дал ему в торец.
«Ё-моё, чувак, — возразил Иуда, — я же просто так спросил…»
И поднялся на ноги Лука, и подошел к Иуде, и заехал ему ногой по яйцам.
И тогда заткнулся Иуда.
Может быть, вам тоже хочется стать спокойным и умиротворенным человеком или добрым и щедрым. Может быть, вы хотите стать безжалостным и бессердечным. Но как только вы определите, каким хотите быть, и проведете границы, вы сразу же сделаете все остальные свои аспекты «неправильными» и, таким образом, поставите себя в безвыходное положение. Ведь даже в человеке, желающем не чувствовать жалости и сострадания к другим, время от времени будет просыпаться любовь и душевное тепло и он будет пинать себя за наличие этих чувств.
А поэтому пошлите на… все образы, к которым вы хотели стремиться. Просто оставайтесь собой. Нет никакой нужды становиться кем-то еще. Нет надобности развиваться или самосовершенствоваться. Совершенно не нужно быть ни на кого похожим.
У вас все и так нормально. Просто прочувствуйте это прямо сейчас. Нет ничего плохого в тех ваших качествах, которые вам не нравятся, или в тех, которых вы стесняетесь. То, что вы считаете своей плохой стороной, совершенно ничем не отличается от того, что вы считаете своей хорошей стороной.
Когда вы злитесь, нервничаете, ревнуете, ведете себя безжалостно, вы остаетесь такими же, как и когда находитесь в спокойном, умиротворенном состоянии, проявляете душевную щедрость и заботу.
Потому что вы — это вы, а я — это я. Так же обстоит дело и со всеми остальными людьми на планете. А чтобы начать притворяться, что все как-то иначе, нам надо будет взяться да и основать новую религию с броским названием:
«Я — только это, а вовсе не то, знаете ли. Серьезно».
В этом и есть смысл всех религий. Серьезно. Только они еще всегда ко всему добавляют пару строк (которые ужасно действуют мне на нервы), чтобы в результате получилось что-нибудь в таком роде:
«Я — только это, а вовсе не то, знаете ли. Серьезно.
А если вы — это то, чем я, по моему разумению, не являюсь, то вы — заблудшая овца.
И гореть вам за это в аду».
Здесь мы говорим о «холистике» в ее истинном значении. Будучи целостной личностью, мы представляем собою очень многое. В действительности, будучи целостной личностью, мы представляем собою сразу все. Как целостная личность я могу ощущать все доступные людям эмоции. А иногда я могу пережить их все за один-единственный день. Я могу пережить их все, даже смотря по телевизору удачную серию мыльной оперы.
Послать на… воспитание детей
Если у вас нет детей, можете пропустить этот раздел. Здесь я буду обращаться напрямую к тем, кто растит детей, и вам все это может показаться скучным. Вам же становится скучно, когда у кого-нибудь из ваших друзей появляются дети и они начинают говорить исключительно о подгузниках и прививках, рассказывать, в какую престижную школу отдали свое чадо, и хвастаться, как умилительно их малыш выглядит на горшке. Так что бросайте читать и перелистайте книгу до следующего раздела — мне совсем не хочется лишний раз подвергать вас этому испытанию.
Вот, собственно, весь смысл родительства в кратком изложении. Те, у кого нет детей, не могут представить, каково их иметь, правда? То есть нам, родителям, до появления детей просто невозможно представить себе, какая тогда наступит жизнь.
Мне кажется, весь предшествующий появлению детей процесс был разработан специально, чтобы постепенно дать нам понять, как придется жить, когда они появятся. В конце концов, нам ведь дается девять месяцев (целых девять месяцев, почти год жизни!), чтобы привыкнуть к этой мысли. В самой беременности есть множество факторов, позволяющих сообразить, что такое быть родителем: женщину все время тошнит, чтобы ты привык к дурному запаху; она начинает храпеть, чтобы ты привык к бессонным ночам; ей нельзя поднимать ничего тяжелого, чтобы ты привык сидеть дома и смотреть телевизор, а не шляться по кабакам и одурманиваться наркотиками; она сильно раздается в размерах, чтобы ты привык, что теперь в кровати будет гораздо меньше места.
Но ничто (даже эти девять месяцев) не сможет подготовить тебя к жизни с детьми. У нас в семье — разнояйцовые близнецы Арко и Леон. В первую ночь после их рождения (в 4 часа утра) я в сотый раз менял одному из них подгузник. (Это само по себе оказалось для меня переживанием очень странным, так как никто не предупредил меня, что дети (по крайней мере в течение некоторого времени) будут гадить, но не тем, чем положено, а каким-то расплавленным шоколадом.) И вот в чахоточном утреннем свете я привыкал к новому режиму жизни, смывая говно с задницы своего ребенка, а потом поднимая страховочную сетку его кроватки в полной готовности к следующему извержению.
Но тут я осмотрелся и подумал: «Нет в этом ничего страшного. Я справлюсь. Конечно, я устал. Но я справлюсь. Я выдержу».
Но потом я сообразил, что мне надо перетерпеть не только одну эту ночь. Это было совсем не то, что в колледже, когда можно было в последний момент написать за ночь реферат, еле-еле успеть сдать его в 10 утра, а потом пару дней отсыпаться. Нет, дорогие мои. Все это будет длиться точно не одну ночь… Это будет продолжаться и завтра, и послезавтра, и потом, и потом, и потом…
И я взвыл.
Но потом один из моих малышей засмеялся. Тогда я растаял.
А за следующие несколько недель я понял, что все задумано так, чтобы находиться в идеальном равновесии. Полный кошмар первых недель (в основном из-за серьезного недосыпа) идеально уравновешивался абсолютным счастьем, возникающим от обладания двумя такими невероятными существами, внезапно ставшими главным элементом моей жизни.
Родительское чувство — это нечто совершенно поразительное. Невозможно описать любовь, которую чувствуешь к своим детям. Она выходит за рамки всего, что ты ощущал раньше, и твои дети постоянно напоминают тебе, в чем ее смысл. То, что мы сейчас будем обсуждать, давно превратилось в клише, но все это — чистая правда.
Теперь нашим мальчишкам уже по четыре года, но я до сих пор наблюдаю за ними с полным изумлением. До недавних пор они говорили только по-итальянски. Но прямо на этой неделе один из них вдруг начал разговаривать со мной на английском. Он полностью перешел на английский, и мне это кажется чудом. У меня плавится сердце каждый раз, когда он начинает что-нибудь говорить. Вот, например, сегодняшняя беседа:
— Папочка, а что ты делаешь?
— Я пишу книгу.
— Книгу, папочка? А где она?
— Вот тут, внутри…
