От последней мысли напряжение только возросло. Тихое кладбище, восставшие зомби, мертвый некромант и живая ведьма — отличный состав для какого-нибудь жуткого ритуала. Стараясь не думать о плохом, я на всякий случай сплела защитную сеть вокруг себя, проверила, на месте ли кулон с кровью сирены, положила в боковой карман рюкзака «дымовые бомбочки», оставшиеся после побега от Акиллара, и, забив в поисковую программу слово «лич», принялась читать выданную мирлингом информацию. Вообще-то я делала это не первый раз: в поезде уже кое-что о своем спутнике и ему подобных выяснила, но не так подробно, как мне того хотелось. Личи были редки, но они все-таки были. И далеко не все являлись больными на голову маньяками, жаждущими вселенского господства.
На данный момент меня интересовала магия, которую используют мертвые некроманты. Слишком необычным показалась техника Графа. Ну и ритуалы, для которых требуется несколько зомби и одна ведьма, тоже вызывали любопытство. Вдруг такие есть, а я, дурочка доверчивая, не знаю? Проще всего, конечно, было позвонить Эритэ и спросить у нее. Но, во-первых, я пообещала спутнику, что не сдам его опекунше, а во-вторых, лишний раз не хотелось создавать подруге повод для волнения. Вот почитаю статьи про личей, если что-то найду конкретное, тогда и позвоню. В противном случае свяжусь с родными, когда доберемся часа через четыре до столицы и прорвемся к верховному жрецу, который, на мое счастье, принимает даже ночью.
Но, несмотря на принятое решение и мелькающие перед глазами страницы, мысли все равно упорно возвращались к Ритке и Северьяну. Я так и видела его улыбающуюся мордашку, хитрые серые глазки и проворные маленькие ладошки, мастерящие очередную магическую поделку. Мне даже казалось, что я слышу смех сына. Тихий, отрывистый… похожий на плач!
Резко подобравшись, я села ровнее и принялась вертеть головой в поисках источника странных звуков, которые, как я поняла наконец, были вовсе не плодом моего воображения. Мельком отметила, что поднятые Графом зомби вовсе не сбились в кучу для непонятных ритуальных действий, а расползлись по кладбищу, прихватив с собой кто каменную чашу для цветов, свистнутую с чьей-то могилы, кто банку, кто чашу, а кто и забытую посетителем погоста шляпу. Видимо, во все это они планировали собирать червей для своего хозяина.
Лич же, отдав помощникам лопаты, неспешной походкой направился ко мне. Марать белые перчатки землей этот мертвец, судя по настрою, не собирался. А плач становился все громче и жалобней, и, вскочив со скамьи, я принялась обходить по кругу склеп, надеясь найти ребенка. Наверняка какой-то малыш пришел навестить родных — день же в разгаре, не ночь. А кладбище, если я правильно прикинула расстояние, находилось не так уж далеко от Гэргросса. От мысли, что расстроенный ребенок еще и полуразложившихся червекопателей увидит, мне стало дурно.
— Да где же ты? — разглядывая близлежащие могилы, с досадой пробормотала я и, услышав отчаянное «Мамочка-а-а-а!», подхваченное гулким эхом, поняла: малыш в склепе! Резко развернувшись, бросилась к входу, где и столкнулась с подоспевшим личем. — Что за дела? — нахмурилась я, глядя на большой амбарный замок, висящий на двери. Версия, что ребенок забрался в каменную усыпальницу из любопытства или по неосторожности и случайно застрял там, рушилась на глазах. Потому что случайно детей на замок не запирают! Или все же малыша не заметили? Может, спрятался там, уснул, еще что-то? От предположений заболела голова, а от плохих предчувствий — сжалось сердце. Сняв с плеча рюкзак, я принялась расстегивать его, чтобы достать свою волшебную отвертку, способную принимать форму любого ключа, но костяная рука в тканевой перчатке остановила меня. Попросив планшет, Граф быстро напечатал:
«Анна, не вмешивайся!»
А у меня от такого предложения пропал дар речи. Как это… не вмешиваться?! Там же ребенок заперт! Ребенок!!! Один, испуганный, возможно голодный. А вдруг он ранен и ему помощь требуется? А если б это мой Яшка был, а какая-то ведьма с приятелем-личем мимо бы прошла и не вмешалась?
Именно это я и сообщила своему спутнику, на что тот ответил:
«Если надеешься сегодня добраться до столичного храма, не ищи лишних приключений. — И, немного подумав, добавил: — Замок зачарован. Да и погост не из простых. Если не хочешь лишних проблем — не лезь в это дело».
— Одной проблемой меньше, — сказала я, внимательней разглядывая засов, опутанный коконом магических нитей, которые я не заметила поначалу, так как больше думала о ребенке, чем о его темнице, — одной больше, какая разница? — и принялась осторожно распутывать чужое плетение, то и дело повторяя: — Потерпи, маленький, сейчас… сейчас я тебя освобожу.
Вряд ли меня слышал пленник, у которого, судя по реву, началась настоящая истерика, но я все равно продолжала бормотать, надеясь, что он, возможно, поймает мою эмоцию, усиленную даром сирены. Графа я больше не боялась: все сомнения на его счет потеряли свою силу, как только я поняла, что зомби действительно копают червей. Да и судьба рыдающего за стеной ребенка волновала меня сейчас куда больше беспочвенных подозрений. Личи были, бесспорно, опасны, но… и ведьмы ведь тоже не божьи одуванчики, однако мы не наводим порчу на всех подряд и не травим народ ядовитыми зельями, хоть и знаем их рецепты. Я так вообще предпочитала сонные чары всем прочим, так как они эффективны и безопасны.
— Готово! — сообщила стоящему рядом Графу, с интересом наблюдавшему за моими действиями, и, еще раз убедившись, что магической защиты на замке больше нет, вставила в скважину артефактную отвертку, способную открыть любую дверь. Эта не стала исключением.
Так что через пару минут мы с личем, подсвечивая себе путь экраном планшета, спускались по каменным ступеням в довольно просторную темную усыпальницу, которая подозрительно знакомо пахла. Или это мне просто чудилось из-за похожести антуража? Память услужливо подкидывала картины моего собственного похищения: каменные стены заброшенного подвала, восковые огарки и резкий, неприятный запах зелья, сырости и прогоревших свечей. Последних в местном наборе не было, а вот амбре, отбивающее нюх бьернов, присутствовало. Ну, или что-то похожее на его состав. Так что, спеша вниз, я невольно морщилась, вдыхая малоприятные «ароматы», Граф же потребностью дышать обременен не был, чем и пользовался.
По-хорошему нам бы создать магический светлячок, но это предполагало заминку, а я не могла медлить — рев, который стал гораздо громче, стоило нам войти в склеп, действовал как магнит. У меня начали дрожать руки, и голова соображала только в одном направлении — найти ребенка. На чистых инстинктах, ведомая интуицией и слухом, я торопливо двигалась на звук, пока не вышла в зал с несколькими каменными саркофагами. На секунду замешкалась, осматриваясь, и невольно поежилась из-за царящей вокруг мрачной атмосферы.
Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что вечный покой здесь обрели совсем не бедные люди, а какие-то аристократы вроде Графа. А следом за этим очнулась подозрительность, намекавшая, что обычному малышу в таком месте делать нечего. Вдруг это нежить какая-нибудь очнулась от проведенного личем обряда «воскрешения» и прикинулась несчастным ребенком? Но обдумать новую идею я не успела, так как наконец-то нашла его. Вернее, ее! Забившись в темный угол, словно затравленный зверек, и сжавшись в комочек, будто пытаясь защититься от холода, темноты и незнакомых гостей, на расстеленном на полу одеяле сидела девочка. Судя по фигурке, немногим младше Северьяна. Лучше рассмотреть ее я не смогла. И дело было вовсе не в плохом освещении — просто в глазах потемнело от захлестнувшей меня ярости.
