– Она такая старая, Лена, – прошептала сестра. – Такая старая! Что, если…
– Не нужно об этом думать, – резко оборвала ее Елена Аристарховна. – Будешь думать о плохом – обязательно случится.
– Может быть, стоит сказать ей за ужином, что Ванечка и Оксана…
– Не нужно сегодня на нее больше давить, Лера. Сейчас это бесполезно. Да и не выйдет она к ужину. Сказала, что голова болит.
* * *
На пляже сидели почти до вечера. Ирина Сергеевна дочитывала свой детектив, а Катя маялась, делая вид, что спит. На самом же деле ее обуревало сильнейшее желание вскочить и побежать в билетную кассу – обменять их билеты на обратную дорогу прямо на завтрашнее число. Он пригласил ее… А она здесь! А потом он передумает!
– Ну что ты крутишься? – спросила у Кати мать. – Жарко? Искупнись.
– Не хочу я купаться. – Катя села под зонтом и принялась методично обкусывать задравшуюся кожицу на губе. Маленькая трещинка вскоре превратилась в большую, затем из нее стала сочиться кровь. Катя облизала ее и задрала голову к солнцу – подсушить ранку.
Солнце палило уже не так нестерпимо, как днем, а по небу, вяло погромыхивая, тащилась незначительная тучка, перевалившая из-за гор.
– Нет, ты искупайся, – настаивала мать, отложив в сторону книгу. – Ты же явно перегрелась! Давай вдвоем, хочешь?
– Нет, не хочу. Мам, как можно читать такую чушь? – наконец не выдержала она и кивнула в сторону яркой обложки.
– А что на отдыхе читать? – растерялась Ирина Сергеевна. – Достоевского? И почему чушь? – Она пожала плечами. – Очень хороший роман. Просто замечательный! – И она вдруг перешла в наступление: – Вот ты сама попробуй! – И она ткнула растрепанным томиком в сторону дочери. – Читается просто на одном дыхании. Не оторваться! Такой захватывающий сюжет! Я вообще очень люблю этого автора, – поделилась она с дочерью. – Пишет прекрасно! А какие характеры! Прямо как в жизни. У меня дома все его книги…
– Мам, ну правда, чушь ужасная! – упрямо не сдавалась Катя. – Я немного почитала – это просто что-то невозможное… Вот, например, смотри… – Она раскрыла книгу где-то в самом начале, отыскав так возмутившее ее место. – Вот. Следователь, например, сидит в одной комнате с операми.
– Ну и что? – не поняла Ирина Сергеевна.
– С операми!
– Ну что, что с этими операми?!
– С операми как раз ничего. Но у них в комнате следователь работает. Прямо у них в комнате, а не у себя, в прокуратуре.
– Ну и что? – не поняла Ирина Сергеевна.
– Мало того, что следователь с ними в одной комнате, так еще и эксперт там же. – Дочь подчеркнула ногтем строчку. – И патологоанатом. Смотри! Прямо все вместе! Детский сад какой-то. Малышовая группа!
– Ну и что, я не поняла?
– Мам, так не бывает. Это разные ведомства, – пустилась в объяснения дочь. – Опера работают по своим участкам, следователь – в прокуратуре, а эксперт – в лаборатории. А патолог – так тот вообще в морге! А в одном помещении…
– Ну что ж, – философски изрекла Ирина Сергеевна, – может быть, в жизни все так, как ты говоришь, но на самом-то деле гораздо удобнее, конечно, чтобы все вместе.
– Да, и чтобы трупы вскрывали прямо у них в комнате! – фыркнула Катя. – По твоей замечательной книге именно так и получается!
– Вообще, какое это имеет значение? – обиделась мать. – Книга-то интересная! Какие диалоги! Ты сама попробуй так напиши, а потом критикуй.
– Ну, я же не пишу книги, – раздраженно заметила Катя, – о чем не знаю! Вот о твоих растениях, например. А если бы и написала, то ты бы первая посмеялась.
– Я тоже, к сожалению, не пишу. – Ирина Сергеевна грустно покачала головой. – И не потому, что не хочу, а потому, что у меня нет дара художественного слова…
– Очень жаль, что у тебя нет этого дара. А если бы был, то я больше чем уверена, что ты ничего подобного не написала бы. А эту белиберду просто читать невозможно!
– Но я же читаю. – Ирина Сергеевна развела руками. – И с удовольствием! Что же, у меня вкуса совсем нет, что ли? Ну ладно, пусть у меня… Но сколько еще людей его читает! Смотри, – она перевернула книгу и показала дочери аннотацию, – смотри, как этот автор популярен! Это уже четырнадцатая его книга. Вот. А ты говоришь, чушь. Ведь если читают…
Катя решила дальше не спорить – ну, раз маме это нравится, что ж… Сама она книги подобного рода терпеть не могла – может быть, из-за своей работы? Вот, когда она уже выздоравливала, лечащий врач, тот самый Тимур Отарович, принес ей замечательную книгу – написала ее некая Мадам Вилькори, и сначала она подумала, что это женский роман. Книг подобного рода Катя также не любила, но врач сказал: «Да вы почитайте! Это нужно всем тяжелобольным прописывать, лучше морфия!» Роман оказался настолько живо написан, что она не могла от него оторваться, хотя глаза быстро уставали и голова еще болела. Мадам Вилькори действовала на нее действительно лучше всякого болеутоляющего – ее текст был пронизан таким живым, искрометным юмором, что настроение, а с ним и самочувствие, улучшались с каждым днем. Когда «Бабочку на булавочке» – так называлась книга – пришлось отдать, она еще долго находилась под ее впечатлением… Даже хотела купить себе такую же, но узнала, что приятель ее лечащего врача привез книгу из Израиля, где, собственно, и живет писательница – Зинаида Вилькорицкая, пишущая под псевдонимом Мадам Вилькори. А у нас в стране ее книги пока не издаются… какая жалость! Всякой чепухи полно, а того, что нужно… Вот этот бы роман сейчас почитать ее маме, а не неизвестно что, сплошное засорение мозгов…
Тучка, внезапно закрывшая солнце, оказалась огромной черной тучей. Где-то уже совсем близко заворчало. Неожиданно налетевший порыв опрокинул их яркий зонт и поволок его по пляжу. С головы Кати сорвало бейсболку. Книгу перевернуло, страницы ее вспушило веером.
– Лови быстрей! – Ирина Сергеевна уже бежала за зонтом, указывая дочери на ее головной убор, скачками несущийся к морю.
Катя, охнув, побежала. Бейсболка была подарком того самого человека, который… Она схватила ее у самой кромки воды. Сверкнуло и грохнуло уже прямо над головой. По пляжу летали стаканчики для воды, пакеты, мелкий сор. Ирина Сергеевна трусила рысцой, зажимая под мышкой зонт и борясь с порывами ветра.
– Скорее! – торопила она дочь. – Хватай барахло!
Они побросали в сумку нехитрое пляжное имущество, причем свою хваленую книгу мать засунула в самый низ пакета, подальше от намечающегося дождя. На какое-то время ветер стих, и они успели добраться до лестницы, но затем полотно неба с треском прорвалось и в образовавшуюся прореху хлынуло как из ведра. Смеясь и скользя по ступеням, они устремились наверх. Свою драгоценную бейсболку Катя засунула туда же, куда ее мать – бессмертное творение популярного автора, и теперь ее голова была ничем не покрыта.
– Пакет, пакет на голову надень! – кричала Ирина Сергеевна, стараясь пересилить шум дождя и раскаты грома. – Промокнешь!
