Книга Фридл, страница 36. Автор книги Елена Григорьевна Макарова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Фридл»

Cтраница 36

Я читаю одновременно фельетоны немецкой писательницы прошлого века Марии Эбнер и роман Достоевского. От Эбнер покатываюсь от хохота – как точно она описывает характеры! Но они у нее неподвижные. Достоевский пишет тяжело, но в этой тяжести столько взрывчатой энергии! Действительно разные материи.

Увы, в данный момент у меня нет сил на то, чтобы быть такой хорошей, какою, как мне подсказывает интуиция, я могла бы быть. Я нетерпелива, но надеюсь, что вскоре смогу собраться. Я мучаю животных, правда, только мух, но и это никуда не годится. Работа не движется. Так хочется писать картины, и мне бы очень был нужен Иттен, но тем не менее я рада своему одиночеству, особенно потому, что знаю, сколь недолго оно продлится.

Моя любимая девочка, лучшее я приберегла напоследок. Наконец я нашла для тебя что-то, что идет от души. Церковные порталы. Эти церковные порталы, особенно готические, принадлежат к самым потрясающим вещам из всего, что я когда-либо видела. Я вырезаю сейчас из дерева, уже половину загубила, и думаю о литографии, которая, поскольку еще не начата, внушает большие надежды, – и то и другое посвящается тебе и церковным порталам.

15. Страх пустоты

Анни сделал предложение Ганс Моллер, молодой и успешный предприниматель, хозяин текстильной фабрики в Чехословакии. Местечко Баби рядом с польской границей, прекрасная природа, горы, реки, долины – курорт, одним словом. На лето мы можем выезжать туда всей компанией. К тому же через Ганса можно будет приобрести ткацкие станки по низким ценам и дешевое сырье. Он будет помогать нам во всем. Я всячески уговариваю Анни дать согласие.

Ганс неслыханно добр, все вещи, что вы покупали вместе, для него святыни, он показывал нам все это с гордым видом, восхищался, какой ты можешь быть умной, осмотрительной и практичной! Сегодня он будет говорить с Мюнцем относительно денег. Он рассказал мне о платье, которое тебе сшила Гизл. Не пойму, почему до нее до сих пор не дошло мое письмо, но, если ты ее увидишь, скажи ей, что я очень довольна обоими платьями и что она очень милая и симпатичная.

На нас Моллер произвел положительное впечатление: хорош собой, влюблен в Анни, будет служить ей верной опорой. Но Анни в сомнениях. Способна ли она вообще быть женой, да еще делового человека?

Моя дорогая девочка!

Я сижу в театральной мастерской и пишу тебе. Ты сумрачная, мерцающая, прошу тебя об одном – не подходи к жизни с одной-единственной меркой. Не становись для себя тюрьмой своих желаний и тоски. Не так ли обстояло и с Францем, когда он, долгое время тупо глядевший в одну точку, внезапно поднялся и ожил? Спроси его сама, он, кстати, передает тебе 1000 приветов и поцелуев. Именно ты и Франц, столько накопившие и даже отяжелевшие от полноты, переполнены силой; ты вырвешься из рамок, многое сломаешь, и все будет хорошо. С одной стороны, эти вечные медицинские дела ужасно изнурительны (я только что снова была у врача), с другой стороны, бывают моменты, когда я верю, что телесная болезнь вторична. Как и всегда, ты придешь в спокойное состояние, не хорони себя в себе. Сохраняй спокойствие. Стефан, этот лучший из людей, написал мне однажды, когда я была в полном замешательстве, такое ругачее письмо, что я тотчас отрезвела. Самым умным было бы послать его тебе. Он так хорошо понимает суть всего, страдает так безмерно и при этом так силен.

Если сравнивать одну судьбу с другою, то судьба (не в субъективном, а в объективном отношении) всегда печальна. Отдельная же судьба – никогда. Не сравнивай себя ни с кем, и ты почувствуешь, как пустота исчезнет без следа. Это как с книгами; когда читаешь, не проникаясь ими полностью, то не чувствуешь сопереживания и не получаешь удовлетворения.

Два дня тому назад была премьера. Большой успех у публики, но плохая пресса. У того и другого есть последствия. Теперь маленькая пауза; завтра начинается инсценировка Гамсуна «От черта принесенный». Здесь все как-то запутанно и дико. Это не обходит меня стороной, и тем не менее я счастлива. Моя дорогая, кто хоть однажды побывал у беды за пазухой, ценит каждую спокойную минуту.

И все же как сложно хоть что-нибудь в себе изменить! И как же велик и чудовищен должен быть удар, неотвратимо приводящий человека к самому себе!

Мы работали с утра до ночи, преодолевая страх пустоты, я многому научилась.

Страх пустоты. Не знаю, что я имела в виду. Отношения с Францем? Работу? Нам было поручено сконструировать сцену в духе «трехмерного функционализма». Куб при повороте на столько-то градусов превратится в ромб, при определенной постановке света отбросит длинную тень и трансформируется в сосульку…

Страх пустоты… Вспомнила, что я имела в виду. В этот день убили Вальтера Ратенау, того, кто сказал, что «аллегро – это не цель для адажио, а финал – не цель для вступления, – они связаны меж собой законом гармонии».

Опять студенты, но уже не чахоточные, вполне здоровые. Чем он им не угодил? Еврей. Подписал договор с коммунистической Россией. Что это, начало конца или конец начала?

С Францем на эту тему говорить бесполезно.

Он как выжатый лимон, настроение кислое, кроме того, у него болят зубы. Анниляйн, дорогая, пиши или приходи смотреть, что мы сделали. Сейчас поздняя ночь, я мертвая от усталости и скоро напишу больше и яснее. Прощай.

16. Кислинка на начинку

Привокзальная забегаловка. Мы садимся за столик, облюбованный Стефаном, заказываем бифштекс и пиво. Франц бежит звонить. Возвращается довольный. Значит, Биби в порядке.

Я смотрю на Франца исподлобья, тем самым взглядом, которым я прогоняла противных клиентов из отцовского магазина. Что случилось? Ты не маленькая девочка, если ты не способна разобраться в своих чувствах, научись контролировать поведение.

Как бы не так! Здравый смысл как нить, на которую нанизаны бусинки-резоны. Пока нить крепка, бусинки на месте. Они связаны последовательно. Мои бусинки при виде нити бросаются врассыпную, а любая попытка взглянуть в будущее отбрасывает меня в прошлое…

Посему и существуют посмертные биографии, где настоящее склеено из событий, предшествующих и последующих.

Франц курит и смотрит в окно. А я хочу, чтобы он смотрел на меня. Терпеть не могу этот его убегающий от ответа взгляд. Сейчас скажет, что я не в духах и ищу виноватых на стороне. Примерно то он и говорит.

Ночной поезд в Вену. Злость и обида. Я сказала Францу, что хочу родить, и он посоветовал завести ребенка от Стефана, «тот будет на седьмом небе от счастья». А сам говорил: «Какая из тебя мать»…

Куда я еду, зачем? Без направления любое движение произвольно и бессмысленно…

Хангассе. Здесь ничего не изменилось, разве что шифоньер приставлен к стене и стол водружен на место, в центр комнаты. Шарлоттта, завернутая в серый плед, ставит на стол чашки. Отец жалуется: нет денег на отопление. Я достаю из сумки деньги.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация