Это пора его зрелости, правда, недолгая – с 1905 по 1917 год. Женское движение крепло за счет расширения и обновления социальной базы. В России набирала силу промышленная революция, появился настоящий женский пролетариат, который так же, как прежде «дворянский» и «разночинный», осваивал идеи феминизма. Женское движение стало гораздо более разнообразным, многосоставным, усложнились его идейные формы. Однако цель у всех его потоков одна – уравнивание женщин в гражданских и политических правах с мужчинами перед лицом закона. Этим были озабочены и самое крупное, самое влиятельное «Русское женское взаимно-благотворительное общество», и «Союз равноправности женщин», и «Женская прогрессивная партия», и «Российская Лига равноправия женщин», и др.
Рассказывая о конкретных формах борьбы за женское гражданское признание, Анна Шабанова перечисляла следующие требования «Русского женского взаимно-благотворительного общества»: освобождение женщин от паспортных стеснений, уравнение прав наследства, участие женщин в городском и земском самоуправлении, допущение в университеты и расширение области труда.
Кульминационным моментом развития женского движения в эти годы стал I Всероссийский женский съезд – событие уникальное в общей истории женского движения России. Съезд проходил в Санкт-Петербурге с 10 по 16 декабря 1908 года. Инициатива его проведения принадлежала «Русскому женскому взаимно-благотворительному обществу». Он собрал более 1000 участников – делегаток от различных женских организаций, объединений, групп, от женских фракций в политических партиях, а также исследователей, журналистов, представителей общественности, политических и государственных деятелей. Русский феминизм был представлен на съезде во всем многообразии его подходов, оценок, определений. На съезде высказались все: и те, кто был занят благотворительностью или просвещением, и те, кто отстаивал право женщин на труд и социальную защиту, и те, кто формулировал самые крайние лозунги гражданского и политического равноправия женщин. Высказались представительницы умеренного или, как стали в ту пору называть, «буржуазного» феминизма и их ярые противницы – пролетарки, старательно увязывавшие женский вопрос с вопросом социальным. Обсуждали вопросы социально-политического статуса женщин, их экономического и правового положения в семье и обществе, говорили об итогах и задачах женского движения, о перспективах социального освобождения женщин. Это отвечало задачам съезда: представить картину деятельности женщин в сфере общественной, просветительско-научной и экономической, содействовать объединению женщин в одном стремлении – завоевания прав.
Частью общей дискуссии были дебаты между сторонницами эгалитарного феминизма и поборницами феминизма «различия». Эгалитарные феминистки упрекали своих оппоненток за то, что они все заключения выводят на уровень сексуальности и ее проявлений, что для них «признак пола – главный и повсеместный». Феминистки же «различия» отстаивали идею об особой женской субъективности, специфике женского начала. Поэтому они утверждали право женщины не копировать мужской стандарт социального поведения, а жить сообразно женской натуре – отстаивали право на различие с мужчиной. Они доказывали, что вся предшествующая история и культура выстроены в соответствии с мужским видением мира, с мужскими вкусами, предпочтениями – мир «маскулинизирован». Поэтому, входя в историю, женщина должна противопоставить мужским стандартам и стереотипам свои, женские. Без утверждения своего особого взгляда на мир, на историю и культуру женщины рискуют потерять самобытность и исчезнуть в «мужском» обществе.
Два этих подхода к осмыслению темы прав женщин уже в ту пору явственно обнаружились в русском феминизме. Отметим, что в тот момент, когда русские женщины только добивались гражданского признания, сама ситуация делала более убедительной позицию сторонниц феминизма различия. Они говорили о всеобщих ценностях демократии на общепринятом языке и настаивали на признании женщины в качестве такого же полноправного субъекта, каким к тому моменту считался мужчина. Общие интересы демократического движения России они отождествляли с интересами женского движения, больше того – считали задачи становления общедемократического движения более значимыми для жизни России, чем задачи женского движения. Им казалось, что специфика российской жизни – потребности борьбы с самодержавием и монархией – основой российского традиционализма, оправдывает их позиции. В этом сходились и «буржуазные» феминистки, и пролетарки.
Так идея борьбы за «общее» дело стала довлеть над внешне «частными» вопросами признания проблематики прав женщин. И в конечном счете очень скоро, в ходе революции 1917 года, поглотила эту проблематику – поглотила, несмотря ни на успехи женского движения начала века, ни на его идейно-теоретическую продвинутость.
Тем не менее можно с полной уверенностью утверждать, что в канун революции 1917 года женское движение было признанной общественно-политической силой в России. Его достижения обеспечили такой запас прочности идеям гендерного равенства, что заставили новую власть, возникшую в ходе революции, считаться с этими идеями и даже включить их в программу построения нового общества.
Крылатый Эрос. Александра Коллонтай
Большевики стали, пожалуй, первыми в истории руководителями государства, которые создавали свой строй, реконструируя базисные человеческие отношения – социальные отношения между полами. Декретами, принятыми в декабре 1917 года, они предоставили женщинам всю полноту гражданских прав и свобод, уравняв их с мужчинами перед лицом закона. Правда, одновременно с выходом в свет этих декретов все независимые женские объединения были запрещены. Дело отстаивания женских интересов советская власть взяла на себя. Так возникло совершенно новое явление – «государственный феминизм», или специальная политика государства в отношении женщин, в рамках которой отныне осуществлялась «эмансипация» советских гражданок.
Государство и правящая партия в рамках этой политики опекали сформированные ими сначала «женотделы», затем «женсоветы». «Приводным ремнем» партии считался и Комитет советских женщин, созданный в 1941 году как антифашистская женская организация. Он занимался в основном контактами с антифашистскими организациями за рубежом, а позднее стал объединением «женсоветов». Советские женские организации не ставили вопросов о гендерном равенстве. Они пропагандировали партийные решения, в которых говорилось о необходимости «улучшения положения женщин».
Основная заслуга в самой постановке вопроса о необходимости специальной государственной политики в отношении женщин принадлежала признанному теоретику большевиков Александре Коллонтай. С этой точки зрения особый интерес представляют две ее работы 1920-х годов: цикл лекций «Труд женщин в эволюции народного хозяйства» и роман «Любовь пчел трудовых». В них Коллонтай предлагала революционному государству сделать ставку на женщину как на привилегированного партнера при создании нового коммунистического уклада. Почему? Потому что неблагонадежность мужчины как агента новых социальных отношений для Коллонтай была очевидна. В своих работах она упорно подчеркивает мысль об общности интересов женщины и нового государства: «Советская власть, первая в мире власть, которая взяла мать и ребенка под свою защиту», и здесь же: «История движения работниц сливается с движением нашей партии».
