Но наша ворона – это НАША ВОРОНА! Она берет себя “в руки” и не падает. Точнее, падает, совершая третью попытку. Она хватает пузырек, делает с ним круг почета и поднимается все выше и выше. И тут, о ужас, пузырек выскальзывает вновь, падает на асфальт и разлетается на мелкие солнечные брызги. Все кончилось! Ворона, ничего не понимая, зависла в воздухе. И какое-то время смотрела на разбитую вдребезги свою мечту.
По идее, если бы ворона была человеком, она могла бы в этой ситуации умереть от инфаркта, но она не человек, она спокойно несколько раз каркнула напоследок и исчезла в ветвях столетних деревьев столетней психиатрической больницы.
Вот это и есть типичная клептомания. “Клептомания – периодически внезапно возникающая страсть к воровству, хищение без цели часто совсем ненужных вещей. Об украденных вещах больные часто забывают или, стыдясь, возвращают их прежним хозяевам”. (Из “Руководства”, упомянутого выше.)
Нет, все-таки у ворующих во власти есть что-то от болезни. Это прежде всего страсть к воровству. Именно страсть! А также хищение без цели. И часто совсем ненужных вещей. Вроде все уже есть, но все мало… Вот только не возвращают они, стыдясь, этих вещей хозяевам. А это уже совсем другое дело. Значит, все-таки воровство – но все равно какое-то болезненное.
Будьте здоровы и держите себя в руках.
Урок № 5
Шпионские страсти
Это был июль 1978 года. Моему сыну исполнился месяц. И мне надо было купить подгузники. Для тех, кто не знает, что означает это красивое русское слово, объясняю: то же самое, что означает красивое нерусское слово “памперсы”.
Мне нравится слово “подгузники”. “Гузно”, по Далю, – задница. И ситуация, в которую я тогда попал, как раз и похожа на гузно.
В конце рабочего дня я ехал в троллейбусе от метро “Водный стадион” в сторону метро “Сокол”, чтобы зайти в магазин “Смена” и купить описанные выше предметы. “Описанные” – удачно получилось для подгузников. Тогда еще не описанные. Сидел я около окна и в блокнот записывал темы для карикатур. Я тогда уже много печатался.
Очень важно, мне кажется, чтобы вы представили мою тогдашнюю внешность. Я был с бородой и в больших дымчатых очках каплевидной формы. Волосы, а они у меня тогда были, зачесывал назад.
Он сел рядом со мной и стал нагло заглядывать в мою записную книжку, придвинувшись так плотно, что мне пришлось прижаться к троллейбусному окну.
“Пишешь?” – спросил он. У него были маленькие белесые глазки и выцветшее лицо. И он не был пьян. Я промолчал и что-то снова записал в блокнот. Закрывать его я принципиально не хотел – типа: “Накось, выкуси!” “Что пишешь?” – настойчиво спросил он. Я опять промолчал и записал крупно, чтобы он увидел: “ИДИОТ”.
Так мы доехали до моей остановки. Я встал. Он тоже. Я вышел. Он тоже. Я пошел в сторону “Детского мира”. Он за мной. Я резко развернулся. “Что вам от меня надо?” – достаточно вежливо, еще на “вы”, спросил я. “Сдам тебя в милицию. Шпион”. Я остолбенел. Я еще не был психиатром, но готовился поступить в ординатуру и много читал книжек по этой специальности. “Сумасшедший”, – подумал я. Только возникает вопрос, кто из нас двоих? Если я, то у меня бред преследования. Если он – то у него параноидная шизофрения, а может быть, даже бред величия. Он якобы спасает мир от темных сил – от шпионов, а возможно, и от инопланетян. Полное гузно!
Я промолчал и вошел в магазин. Он за мной. Я прижал его к стене. “Отстань, – уже на «ты» – кретин!” Он молчал. Я пошел в кассу. Он за мной. Я к прилавку. Он за мной. Я взял огромный, но легкий тюк подгузников и вышел из магазина. Он за мной. Внутри у меня все кипело: “Пошел в жопу, козел! Отвяжись!!!” Он тупо молчал. Я шел в сторону метро “Сокол”. Он за мной. Мне становилось не по себе. Идиотская ситуация. В одной руке у меня подгузники, в другой – портфель. “Пошел на..! Урод!!!” Он ответил: “А ты – шпион! Сдам тебя в милицию!!!” Я стал искать глазами милиционера. Когда нужно – ни одного. “Он что, поедет со мной до «Беляево»? Это уж полный бред”. У метро я сделал еще одну попытку. “Отвали, ублюдок, последний раз говорю, м…к!” И тут он показал мне какую-то корочку, с разворота которой на меня смотрела его бдительная рожа: “Ты арестован, шпион!” – “Да пошел ты…” Мы вошли в метро одновременно. Я плечом открыл тяжелую дверь, а он, буквально присосавшись ко мне, сзади. И тут же… наконец… милиционер! Я кинулся к нему как к родному. “Вот, преследует меня уже два часа. Какое-то удостоверение у него. Вот, вот смотрите, он его бросил”. “Пройдемте”, – строго сказал милиционер и, подняв красную книжицу, пригласил нас обоих в тут же находившееся отделение.
“Рассказывайте…” Я рассказал. “Ваши документы” – “У меня нет, товарищ милиционер, с собой документов. Но вот мой домашний адрес. Вот телефон. Позвоните жене. Нет, давайте лучше я позвоню. Она волнуется. Видите, я везу подгузники ребенку. Ему месяц”. Милиционер куда-то перезвонил, долго что-то уточнял… И наконец, мне: “Идите, товарищ, вы свободны. А этого, дружинника, мы часик подержим здесь, чтобы вы могли уехать спокойно, ну а потом отпустим”.
Я ехал в метро, озираясь по сторонам. Внутри было погано и совсем не весело.
Интересно: как эта история могла бы закончиться сегодня и кто из нас первым покинул бы отделение полиции? Вопрос остается открытым.
Будьте здоровы и держите себя в руках.
43. Не всё тайное становится явным
Тайны меня очень мучают. Слава Богу, во мне серьезные тайны не хранятся. Я и так часто страдаю бессонницей как человек впечатлительный. А если бы во мне сидели серьезные тайны, то я, наверное, вообще не спал бы. Короче говоря, разведчик из меня точно не получился бы. Я выложил бы государственную тайну даже не шпиону за иностранные деньги. Тайна до этого периода во мне не дожила бы. Я выложил бы ее своим друзьям, если не при первом, то при втором застолье, наверняка. Нет, все-таки при первом, которое сам и собрал бы.
А после второй рюмки все выложил бы. Конечно, я всех предупредил бы заранее, что, мол, друзья мои, это, мол, государственная тайна и вы ее никому, пожалуйста, не рассказывайте.
Тайны шевелятся, наверное, внутри человека, который их носит в себе, и мешают ему жить. Тайны – как глисты.
Некоторые люди к тайнам относятся очень серьезно.
С серьезным лицом, насупив брови, выпятив вперед мужественный подбородок.
Сейчас как-то вообще все стали очень серьезными. Сжали кулаки, стиснули зубы и ищут тех, кто разглашает государственные тайны.
Ощущение такое, что часть общества носит в себе государственные тайны и ищет тех, кому можно их сбагрить, а другая часть общества этих носителей тайн хочет поймать и обезвредить.
А я, между прочим, еще в СССР знал одного настоящего хранителя государственных тайн. Настоящего разведчика. История его жизни очень богатая. Можно было бы написать роман. Но здесь я совсем коротко. Этот человек был резидентом во многих странах мира. У него было несколько дипломов о высшем образовании. Причем, разных. В частности, он закончил Академию художеств в Праге. Он был коммивояжером – продавал меха где-то в Европе; был антикваром – чем-то торговал в Африке. В общем, у него было много профессий, и он свободно говорил на разных языках. В одной его жизни заключалось как минимум пять.
