— Это может случиться когда угодно, но не исключено, что некоторое время он продержится. Трудно сказать определенно.
Джейни откашливается и осторожно выглядывает из-за спины Кейбела.
— Он... у него отказал мозг?
— Хм... Мозговая активность сохраняется, но она минимальна.
— А что с ним вообще случилось?
— Мы точно не знаем. Может, это опухоль, а может, последствия инсультов. Без хирургического вмешательства можно лишь строить предположения. Но, так или иначе, он подписал отказ от реанимации, а его ближайшая родственница — ваша мать, как я понимаю, — отказалась от операции.
В голосе врача столько жалости, что Джейни начинает его тихо ненавидеть.
— Ладно, — говорит она, — а хоть страховка у него есть?
Доктор снова просматривает карту.
— Очевидно, нет.
— А велики ли шансы, что операция поможет? В смысле, станет ли он нормальным?
Доктор Минг смотрит на Генри, будто это поможет оценить его шансы.
— Не знаю. Вряд ли он уже сможет обходиться без посторонней помощи. Если только вообще переживет операцию.
Он снова сверяется с картой.
Джейни медленно кивает.
Все понятно. Вот почему он здесь просто лежит. Письменный отказ от реанимации. Поэтому ему даже лечения никакого не назначили.
— И сколько, хотелось бы знать, это стоит? Ну, чтобы он просто лежал здесь и дожидался смерти? — Джейни старается говорить беспечно, но волнение выдает ее.
Доктор качает головой.
— Не знаю — этот вопрос лучше задать бухгалтерии.
Он смотрит на часы. Вешает карту на место.
— Ну, всего доброго.
Врач быстро выходит из палаты и закрывает за собой дверь.
После ухода доктора Минга Джейни смотрит на Кейбела.
— Ты не должен допустить, чтобы такое повторилось! Ты разве не понял, что сон поймал меня в ловушку? Я не могла выбраться, Кейб. Уже решила, что мне конец.
Кейбел с изумлением и обидой смотрит на нее.
— Я, конечно, видел, как ты борешься, но откуда я мог знать, что можно вмешиваться? А вдруг ты бы взъелась на меня за это? Да и вообще — что я должен был делать? Тащить тебя в коридор? Это же, блин, больница, Ханнаган. Увидели бы тебя в таком состоянии, вмиг бы на каталку уложили и продержали здесь весь день. Да еще счет бы выставили.
— Лучше уж так, чем торчать в этой трескучей пустоте. Неудивительно, что этот парень чокнутый. Я там пробыла всего несколько минут и то чуть умом не тронулась. А насчет того, куда тащить, — холодно добавила она и кивнула на дверь ванной комнаты в палате. — Не подумал?
Кейбел закатывает глаза.
— Да, виноват, не сообразил. Не дошло, каюсь. Знаешь, я не могу каждую секунду думать о твоих дурацких заморочках. В моей жизни есть и другие...
Он резко замолкает.
У Джейни отвисает челюсть.
— Ох, блин! — Он с виноватым видом делает шаг к ней.
Она делает шаг назад.
Трясет головой, отводит взгляд, поднеся пальцы к губам. К глазам подступают слезы.
— Джейни, ты не так поняла. Я не то имел в виду.
Джейни закрывает глаза и тяжело сглатывает.
— Нет, — говорит она, хотя и понимает, что стоило помолчать. — Ты прав. Извини. — У нее вырывается горький смешок. — Это даже здорово, что ты так вот высказался. Правильно. Вот скотство какое!
— Да ладно тебе, — говорит он ей. — Иди ко мне.
Кейбел снова идет к ней, и теперь она не шарахается в сторону, а шагает ему навстречу. Он запускает пальцы ей в волосы, прижимает ее к груди, целует в лоб.
— Прости. Я совсем так не думаю. Просто я... что-то не то ляпнул.
— Да ну? То есть на самом деле тебя не волнует то, что происходит со мной? И то, как это может повлиять на тебя?
— Джейни...
В глазах Кейбела растерянность.
— Ну?
— Что «ну»? Что ты хочешь от меня услышать?
— Я хочу услышать от тебя правду. Ты на самом деле не беспокоишься? Ни капельки?
— Джейни, — повторяет он. — Не надо. Ну зачем ты так?
Но ее вопрос так и остается без ответа.
Для Джейни этого более чем достаточно. Она закрывает глаза.
— Думаю, я малость переутомилась, — шепчет девушка после короткого молчания и встряхивает головой. По крайней мере, теперь она знает. — Уже крыша едет.
— Неужели? — Кейбел тихонько хихикает.
— Это называется, отдохнули недельку.
Кейбел фыркает.
— Да уж. Кажется, вечность прошла с тех пор, как мы нежились на солнышке.
Джейни молчит, думая о своей матери, об отце, да мало ли о чем. О Кейбеле и о собственных, как он выразился, «дурацких заморочках». А еще она вдруг задумывается о том, кто будет оплачивать больничный счет. Хочется, конечно, верить, что у этого Генри есть деньги, но уж больно он похож на бездомного.
— Нет страховки! — вслух восклицает она и бьет головой в грудь Кейбела. — Ну и ну!
— Это не твоя забота.
Джейни глубоко вздыхает.
— Тогда почему я чувствую ответственность за все это?
Кейбел молчит.
Джейни смотрит на него.
— Что скажешь?
— Ждешь от меня анализа?
Она смеется.
— Вот именно.
— Ладно. Мне, конечно, придется пожалеть о своих словах, но делать нечего. Ты слишком привыкла считать себя ответственной за свою мать. И когда появляется этот беспомощный малый, которого объявляют твоим отцом, ты инстинктивно начинаешь считать себя в ответе и за него тоже, тем паче что он, похоже, еще больший обалдуй, чем твоя мамаша. Хотя, Бог свидетель, мы и не думали, что такое возможно.
Джейни вздыхает.
— Да я просто пытаюсь со всем этим разобраться, понимаешь? Решаю одну проблему задругой, всякий раз надеясь, что уж эта-то куча дерьма последняя. Но стоит ее разгрести, заглянуть вперед, а там еще одна на подходе. Только и остается уповать, что хоть когда-нибудь все это закончится и я буду свободна.
Джейни смотрит на Генри и подходит к кровати.
— Только на самом деле никогда это не кончится, — говорит она и долго смотрит на отца.
Думает.
Размышляет.
А не пора ли все изменить?
Не пришло ли время отвечать только за одного человека?
_____
— Пошли, — после долгого молчания говорит она Кейбелу. — Вряд ли мы можем ему помочь. Пойдем, будем ждать, когда маме позвонят и скажут, что он... что все кончено.
