— Да вы что, батенька мой, белены объелись? — Баленский хлопнул ладонью по столу. — У нас сил-то всего ничего через Амур перейти, а их ещё и распылять?
— Ни в коем случае, Алексей Дмитриевич. Мне понадобятся лишь люди из департамента господина Киселёва. С опытом розыскной работы. В первую очередь господин Кнутов.
Генерал тяжело вздохнул:
— Темните, господин советник. Игрушки вам…
Белый понял: если он сейчас не убедит губернатора, то план, над которым он думал в течение последних суток, провалится.
— Хорошо, Алексей Дмитриевич. Разрешите нарисовать одну картину. — Олег Владимирович приблизился к Баленскому. — Только что господин полицмейстер по моей просьбе посетил таможню. Ему сообщили следующее: основная масса китайского населения, проживающего в пригороде Благовещенска, покинула свои дома и переправилась на противоположный берег Амура за два дня до нападения на «Селенгу». В таможне на сей факт не обратили внимания. Такое бывало и ранее: когда у китайцев за рекой происходили какие-либо события. Праздники, к примеру.
— К чему вы ведёте?
— К тому, Алексей Дмитриевич, что китайцев предупредили заранее. Представьте себя на месте китайцев. Вы здесь живёте. Обустроились. Привыкли. И вдруг соплеменники сообщают, что они собираются напасть на город и закрепить его за собой по некой «справедливости», как о том говорят господа ихэтуани. Каковы будут ваши действия?
— Ну, не знаю…. — несколько растерялся Алексей Дмитриевич. — Ждать, наверное. Всё-таки, свои…
— Вот! — подтвердил Белый. — А что имели мы? Бегство. От кого? От китайцев? Нет. От нас! Местных известили не о нападении на город, а о том, что будут погромы! Все прошедшие акции, связанные с насилием китайского населения, были заранее спланированы. Ещё до нападения на «Селенгу».
— Понимаю, — Баленский растерянно смотрел на Белого. — Выходит, нас выставили в неугодном свете перед всем честным миром? Использовали? А мы — ни сном ни духом?
— Выходит так.
— Но… Во имя какой же цели?
— Это я и хочу выведать. Если вы мне дадите возможность переправиться за Зею. Тогда смогу дать ответ.
— Но почему именно за Зею? Что там, мёдом намазано?
— Судя по всему, — устало ответил Олег Владимирович, — поселения, в которых проживали российские подданные там, как доложили оставшиеся в живых казаки, были подвергнуты полному уничтожению.
Во имя чего? Этот вопрос мне задал намедни атаман Марковской, Семён Петрович Картавкин. Я ответить тоже не смог, ответ где-то там, — Белый кивнул головой, — за Зеей. Ваше высокопревосходительство! Выделите мне людей взвода два из полицейских, более не нужно!
Баленский замахал руками:
— И не просите! Только что сами сказали: берег занят, а теперь хотите туда отправиться. На верную смерть? Нет уж…
— Алексей Дмитриевич, поймите, если мой расчет верен, там никого из китайцев уже нет. А если и есть, то в небольшом количестве. Я уверен. Ночная вылазка показала…
— Упрямец! — Баленский отошёл к окну, некоторое время стоял молча, пытаясь справиться с тревогой. — Ладно, бог с вами. В конце концов у вас своя голова на плечах имеется. Киселёву я распоряжение дам. Но смотрите… Когда думаете выступить?
— Ночью.
— Одновременно с общим наступлением?
— Так точно, — Олег Владимирович усмехнулся: вот губернатор и проговорился! Наступление…
— Какое судно берёте? — между тем поинтересовался Баленский.
Советник пожал плечами:
— Какое дадите.
— «Михаил» вас доставит туда и обратно. К вечеру жду. И без обсуждений! Никаких ночных увеселений!
— Да какие увеселения, Алексей Дмитриевич?
— Вот я и говорю: к вечеру прибыть с докладом, — губернатор бросил пытливый взгляд на собеседника. — Ещё что-то?
— Ваше высокопревосходительство, разрешите обратиться к вам с одной просьбой.
— Эка, — крякнул губернатор.
— Прикажите выдать мне форму. Командовать людьми в цивильном… нелепо.
— Нелепо то, что вы лезете не в своё дело! — губернатор взял в руки колокольчик и вызвал адъютанта, — Николай Владимирович, распорядитесь выдать походное обмундирование господину капитану, — после чего Баленский протянул Белому руку. — Более не смею вас задерживать, господин титулярный советник. И дай вам бог, как говорят в таких случаях, дожить до статского.
Олег Владимирович стремительно поднялся по лестнице на второй этаж, задержался перед дверью, оправил сюртук и постучал. Анна Алексеевна будто ждала его прихода. Дверь тут же распахнулись, и миндалевидные глаза девушки оказались напротив лица Белого.
— А, господин Робин Гуд? — Анна Алексеевна сделала вид, будто удивлена его приходом. — С какими известиями? Надеюсь, с победными?
— Анна Алексеевна… — Белый тронул карман, в котором лежало письмо Рыбкина.
С чего начать? Прямо с него? Но тогда он не сможет высказать то, что у него на душе. Как только девушка примется читать послание поэта, более никого для неё на сегодня уже не будет. Олег Владимирович сглотнул ком в горле — нужно начать именно с письма. Иначе будет нечестно. Ни по отношению к поручику. Ни по отношению к самому себе. Белый усмехнулся: кем он только не был, но вот подонком — никогда.
Рука уже потянулась за конвертом, как неожиданно для самого себя он произнёс:
— Анна Алексеевна, я вас люблю. И я хочу здесь, сейчас, в данную минуту…
Девушка резко подошла к окну, всплеснула руками и оборвала фразу Олега Владимировича восклицанием:
— Ой, посмотрите, он снова стоит! Господи, и как ему не надоедает постоянно отираться возле нашего дома?
— Простите, — не понял Белый. — Кому?
— Господину Стоянову. Всю ночь там! Я выглядывала в окно несколько раз. Он под деревом прятался до самого рассвета. Я уже думала сказать папеньке, чтобы он снял свой караул. Нас и так охраняют… — девушка слегка прикусила нижнюю губу и снова бросила взгляд за окно. — А он спит когда-нибудь? Всё-таки ещё и на службу ходить нужно… Слушайте, — Анна Алексеевна тронула локоть молодого человека. — А может, он на службе спит? А? Какая прелесть! Стоянов, спящий на столе! Смешно, правда?
— Простите, я бы не хотел обсуждать действия вашего поклонника. И вообще о нём говорить, — пальцы Белого скрылись в кармане и сжали конверт. — Я, признаться, думал обсудить с вами другое.
— Ой, только не нужно ничего обсуждать!
Белый бросил взгляд в парк. Действительно, высокая, худощавая фигура господина Стоянова маячила под деревом, как вчера и позавчера, и ещё до приезда титулярного советника в город. Стояла, и не отрываясь, смотрела на нежный профиль дочери губернатора, едва проступающий за стеклом.
— Анна Алексеевна, — голос Белого прозвучал глухо, мрачно. — После того что между нами произошло, мне бы хотелось…
