— Да нет, всё в порядке, — пробормотал советник. — Всё в порядке.
Хаттори оторвал взгляд от страниц книги и исподлобья посмотрел на Индурова.
Юрий Валентинович, спрятав руки в карманы, вот уже часа два расхаживал взад и вперёд по небольшой комнате. Так нервничать штабс-капитан стал после прихода посыльного и его сообщения о том, что со стороны Благовещенска началось наступление на Сахалин. «Как? — недоумевал штабс-капитан. — Какими силами? Откуда?» Как проходили сами боевые действия, мальчишка толком рассказать не смог, но точно знал одно: Сахалин был захвачен ещё до рассвета. Не успевшие проснуться китайцы толком сопротивления оказать не сумели, к утру Сахалин русские взяли.
— Бестолочи, — только и выдавил Индуров, едва посыльный ушёл, захватив с собой корзину с грязной посудой.
— Это вы о ком? — поинтересовался Хаттори.
— Обо всех, — огрызнулся Юрий Валентинович.
— Да нет, — японец лежал на кровати, перелистывая любимую книгу. — Вы имели в виду конкретных людей. Наших с вами друзей. И ругаетесь, потому что боитесь.
— Я ничего не боюсь, — отрезал Индуров.
— Боитесь, — утвердительно ответил Хаттори. — Потому что всё пошло не так, как вы спланировали. А другого плана у вас нет. Это и беспокоит. Хотите, я скажу, о чём вы в данный момент думаете?
— Ну? — промычал Юрий Валентинович, осёдлывая стул. — Я весь внимание.
— Первое: куда деваться, если русские продвинутся в глубь Китая? Ведь так? Так, господин штабс-капитан, — утвердительно ответил за собеседника цирюльник. — Ваш расчёт строился на том, что господин Баленский никогда и ни при каких обстоятельствах не отдаст приказ к наступлению. Мне кажется, всё-таки вы рассчитывали на то, что сможете незаметно перебраться на противоположный берег и скрыться внутри страны, в том же Шанхае. Однако господин губернатор смог расстроить ваши планы. У него, откуда не возьмись, появились чудо-богатыри. Прямо, как в сказке. У русских довольно интересные сказки — все чудо-богатыри появляются внезапно, ниоткуда. Но умный, наблюдательный слушатель понимает, что вы очень хитрый народ. Ваши богатыри просто ждут за ближайшим деревом, чтобы в нужный момент ударить дубинкой по голове.
— Никак не могу взять в толк: к чему вы ведёте? — раздражённо буркнул Индуров.
— А к тому, что ваш губернатор далеко не так глуп, как вы его рисовали нам. Он умён! И хитёр! И полки появились по его указанию так быстро неслучайно. Господин губернатор всё продумал, а вот вы его недооценили, потому и нервничаете.
Юрий Валентинович тяжело втянул в себя воздух:
— Хорошо. Согласен. Просчитался. Но чиновник из Петербурга почему здесь объявился?
Хаттори развёл руками:
— Может, и по вашей вине. Может, и по нашей. Теперь не так важно. Но вы, господин Индуров, именно вы должны были предположить и такой ход событий.
Юрий Валентинович через силу рассмеялся:
— Вас послушать, так вы самый что ни на есть русский. Только внешность подвела.
— Любопытно, — Хаттори оперся на руку.
— Только русский может разглагольствовать на тему «кто виноват?» и при этом не иметь ни малейшего понятия, что делать!
— С кем поведёшься… — рассмеялся цирюльник. — Я ведь у вас в России уже пятый год живу. Привык. Обрусился.
— Обрусел… Ещё скажите, покрестился.
— Будет нужно, и покрещусь, — отрезал японец.
После словесной перепалки наступила мрачная пауза. Хаттори делал вид, будто увлечён чтением. Юрий Валентинович принялся нарезать круги по комнате. Спустя два часа японец не выдержал:
— Может, хватит мелькать перед глазами?
— Наконец-то, — выдохнул Индуров. — Хоть что-то услышать от вас человеческое без морали и поучений.
— Ничего плохого в том, что я вам сделал несколько замечаний.
— Но и хорошего ничего! — вспылил штабс-капитан.
Хаттори присел на кровати.
— Скажите, Юрий Валентинович, кого вы сейчас ненавидите более? Столичного чиновника, младшего следователя, губернатора или самого себя? Если ненавидите первых трёх, то я спокоен. А вот если последнего, а с вами, русскими, чаще всего случается именно так, то нам с вами не по пути. Мне в дальнейшем нужен партнер, а не обуза.
Юрий Валентинович несколько секунд постоял, видимо, раздумывая, потом присел на край кровати японца:
— У вас есть план бегства?
— Нет, — отрицательно покачал головой цирюльник.
Индуров горько усмехнулся. Но японец тут же продолжил:
— У меня нет плана бегства. Я считаю, что мы выиграли. А победитель не убегает. Он может покинуть поле боя и в тот час, когда посчитает нужным. План покинуть поле боя у меня есть.
Индуров несколько секунд смотрел на собеседника и, неожиданно хлопнув себя по колену, расхохотался. Заливисто. Звонко. И неестественно.
Губернатора Олег Владимирович нашёл в Доме офицерского собрания. Алексей Дмитриевич находился в кабинете не один. В присутствии Владимира Сергеевича Киселёва Амурский губернатор обсуждал с Арефьевым дальнейшие действия ополченцев. Увидев Белого, он приветливо кивнул головой, и продолжил диалог с военным комендантом.
— И всё-таки, — судя по всему, комендант обороны уже продолжительное время стоял на своей точке зрения, — я настаиваю на том, что невозможно сейчас ослаблять обороноспособность города отправкой большей части ополченцев на ремонтные работы Набережной. Это всё равно, что оголить прифронтовую полосу во время боевых действий!
— Великолепное сравнение, — парировал губернатор. — Но, слава богу, боевые действия прекратились. Точнее, перешли на сторону противника. Следует возвращаться к мирной жизни, господин комендант!
Арефьев в сердцах махнул рукой. Что тут спорить? Как начальство скажет, так и будет.
Алексей Дмитриевич проводил взглядом сутулую фигуру временного коменданта, который скрылся за дверью кабинета, после чего подозвал к себе Белого:
— Ну что, молодой человек, нашли ответы?
Олег Владимирович кивнул на дверь, за которой только что скрылся Арефьев:
— Господину полковнику не хочется расставаться с неожиданной должностью?
Баленский рассмеялся:
— В «яблочко»! Но оборона не вечна. А посему, срок пришёл — уйди на покой! Однако резко сворачивать оборону мы не станем. Всякое быть может, — Алексей Дмитриевич опустился в кресло и жестом пригласил присесть Белого и губернского полицмейстера. — Итак, Олег Владимирович, — улыбка губернатора располагала к открытому общению.
Что, однако, никак не повлияло на настроение Белого.
— Ваше высокопревосходительство, разрешите мне задать вам, и господину полицмейстеру несколько вопросов?
— Ваше право, господин советник.
